1. «Ты?…»
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ:
Соня
Почти полтора года спустя судьба снова загнала меня туда, куда я поклялась не возвращаться никогда.
Но у меня не было выбора. В Гатчину я приехала сегодня в обед, потому что я бегу. Снова бегу, и это, конечно, выглядит почти забавно. Только если в прошлый раз бежала я скорее метафорически, сейчас все очень серьезно.
Потираю шею и немного морщусь. Потом бросаю взгляд в зеркало и сразу отворачиваюсь. Не хочу смотреть. Смотреть — значит вспоминать тот ужасный день, а я боюсь этого. Стараюсь отодвинуть как можно дальше в своей памяти, но ночью мне снятся кошмары, в которых все происходит снова и снова.
Потом опять и опять.
А потом я умираю.
Пару раз моргнув, усилием воли отгоняю страшные игры собственного воображения, вместо того смотрю на маму. Она улыбается. Стоит перед огромным камином, на котором ничего нет, но она там что-то явно видит.
- Мам?
Оборачивается.
- М?
- Пожалуйста, не пялься в одну точку, окей? Кажется, будто ты спятила, а одного пиздеца за последние две недели нам уже предостаточно.
Звонко хохочет.
Я рада, что ей смешно. А еще я рада, что смех ее имеет такую силу — он окончательно заталкивает картины страшного куда-то поглубже, и я благодарна.
Скоро потемнеет.
Потом настанет ночь.
Я не хочу терять последние лучи солнца на прокручивания всего этого кошмара. У меня еще будет время. Потом. Когда потемнеет…
- Тут раньше шкатулка стояла, - мама жмет плечами и отходит от камина, потом присаживается на небольшой столик, - Бабушка ее очень любила.
- Пела?
- Ага.
- Что за мелодия?
- Ммм…щелкунчик?
Улыбаюсь. Потом снова осматриваюсь.
Если честно, когда мама привезла меня сюда, я вообще такого не ожидала! Это не особняк княжеский, конечно, но размах поражал. Огромный дом и огромная территория, отгороженная хлипким, но забором.
- Почему дом в таком…относительно неплохом состоянии?
- Я за ним слежу, - жмет плечами, - Относительно неплохо издалека или когда бываю в Питере. Нина приезжает раза два в месяц… Здесь беда с электричеством, водопроводом и... вещей нет никаких…
- Украли?
- Что-то да, что-то мы с Ниной успели спасти, и теперь оно стоит у нее. Что-то продала. Что-то увезла домой.
- Правда?
- Да. Трюмо в моей комнате? - киваю, - Так вот оно отсюда. Очень хорошая мебель, скажу я тебе! Такую сейчас не делают. Цельное дерево, ручная работа! Знаешь, сколько оно стоит?!
- Понятия не имею, если честно.
- Много, милая, - расширяет слегка глаза и кивает, - Очень-очень много.
Моя семья, конечно…открывается с другой стороны. Не с той, что я всегда знала. Я даже жалею, что раньше не спрашивала ни про военного деда, ни про крутую бабулю из партии. Мне казалось, что мама не любит говорить о них. Может быть, и так. Просто ностальгия навалилась, да и меня хочет отвлечь…
Мама очень сильно волнуется. Кажется, наверно, иначе, но это факт. Я не сомневаюсь. Она держится исключительно на энтузиазме и материнской любви. Не хочет меня дергать, помогает. Наверно, я вела бы себя также, случись…
Нет, стоп. Об этом я даже думать не хочу, сразу дрожь пробирает.
Хмурюсь и разглядываю свою правую руку. Она вся синяя, как в принципе и половина моего тела с этой же стороны. Я вляпалась по-крупному. На этот раз я вляпалась не на шутку.
Перевожу взгляд на горизонт. Его касаются последние лучи солнца, вспыхивая на мгновение ярко-алым.
Напоминает кровь.
Нет, не хочу.
Встаю и подхожу к окну.
- Здесь очень много места. Такой простор… - мама тоже подходит и хмурится слегка.
- Бабушка любила лошадей.
- Они у нее были?
- Да, целый табор.
- Сложно, наверно, справляться. С табором-то.
- Она была очень…находчивой женщиной, - улыбается она, а потом переводит на меня взгляд, - Сонь…
- Не надо. Со мной все нормально.
- Мне ты можешь не врать.
Бросаю на нее короткий взгляд, но снова увожу его. На улице уже начинают собираться сумерки…
- Это нормально, что ты боишься. Каждая бы боялась.
- Но не ты, - шепчу, она слегка улыбается и обнимает меня за плечи.
Я не поворачиваюсь. Так и смотрю перед собой, а мама укладывает подбородок мне на плечо и кивает.
- И я тоже. Сейчас, например, я просто в ужасе. Моему ребенку угрожают. На нее напали. Ей сделали больно…
Правая сторона моего тела заныла сразу, как будто фантомный удар той же силы, что был и в тот вечер. Прикрываю глаза.
- Я боюсь, что никто не приедет, мам, но еще больше я боюсь, что он все-таки появится здесь.
- Ничего не бойся. Я никому не позволю и близко к тебе подойти!
- Это меня и пугает… - перевожу на нее взгляд и шепчу совсем тихо, - Мам, у нас оружие с собой. Мы же…мы…
- Остановись.
- Но…
- Ты ничего не будешь делать. Я буду.
- Но как же?
- Очень просто. Моему ребенку угрожают, Соня. Этого никогда не будет, пока я дышу.
Пару раз моргаю, а она нежно проводит пальцами по моей щеке и улыбается ласково.
- Есть два решения, малышка. Всего два. Когда ты боишься, ты можешь либо отвернуться и сбежать, либо ринуться в бой. В первом случае — это трусость. Один раз поддашься ей, бежать будешь всю жизнь. Во втором случае — ты обретаешь смелость. Всю жизнь я больше всего боялась, что тебе навредят — и я отважно посмотрю в лицо своему страху, когда придет время.