Только счастливый имеет право
И вот он пришёл! Родился… Мой первенец. Готова ли я к его приходу? И вообще, что это значит – быть готовой к его приходу?
Как всё начиналось…
…За окном – лютая зима, 36 ниже нуля. В комнате – 15 выше нуля, но жарко не кажется. В голубой коляске, в самом тёплом углу комнаты, не спит мой сынок, Антоша. Не спит и не плачет. Он – прислушивается…
Топот ног, прокуренные голоса грузчиков, на полу грязные мокрые следы от множества ног. Из комнаты выносят мебель. А посреди комнаты, в шапке и пальто, стоит человек, которого сын не успел ни разу назвать «папой». Этот человек оглядывается вокруг: ничего ли он тут не забыл? Кажется, ничего. И он торопливо выходит из комнаты, даже не взглянув в сторону голубой коляски…
Всё. Конец первого действия. Занавес закрывается.
Занавес открывается
Мы с Антошей одни в полупустой квартире. Хорошо хоть, «папаша» не увёз холодильник. Впрочем, в холодильнике пусто. Пусто и в моём кошельке…
Я живу отдельно от родителей. Мне ещё предстоит сообщить маме потрясающую «новость». Хотя… новость ли это? Полтора года бестолковой семейной жизни были лишь прологом к сегодняшней, вполне логичной развязке.
Сыну сегодня 25 дней. А мне 25 лет. Я студентка-третьекурсница Литературного института. До родов я не работала, и поэтому у меня нет оплачиваемого отпуска по уходу за младенцем.
У меня есть только младенец. Мой задумчивый глазастый ангел, моё сокровище – Антоша, Антончик! Я беру его на руки, тихонько кружусь с ним по нашей, неожиданно просторной, комнате и говорю ему:
– Всё равно мы будем счастливы, сынок! Ты слышишь? Ведь у меня есть – ты, а у тебя – я. А этой зиме скоро конец…
Перерождение пессимистки
Кто-то скажет: «Хорошо тебе, ты – оптимистка, тебя ничем не проймёшь». Стоп! В том-то и дело, что до рождения сына я оптимисткой не была.
С самого детства я ощущала себя глубоким меланхоликом, воспринимая жизнь в пасмурных тонах. К тому же, к своим двадцати пяти годам я уже потеряла многих дорогих людей, не поссорилась, а потеряла безвозвратно, и всё это только обострило моё трагическое мировосприятие.
И вот, как логическое продолжение моей грустной истории: я остаюсь с больным младенцем на руках, без копейки денег, одна посреди лютой зимы…
Самое время кинуться к телефону и поплакаться всему свету на свою горькую участь. Но – телефона не было. (Вот, даже и телефона не было!)
