Я прожил свою жизнь в послевоенном Ленинграде, вновь ставшим Санкт-Петербургом. Рос с рождения 07.04.1947 года с бандитами «Васьки», занимался самбо и дзюдо в одном спортклубе с Вовой Путиным. Подрабатывал в кино каскадёром, освобождаясь от основной работы, ради заработка и встреч – с Володей Высоцким, Василием Шукшиным, Олегом Янковским, Василием Ливановым, Олегом Борисовым, Михаилом Боярским, Никитой Михалковым, Марчелло Мастроянни и другими известными актёрами.
Николай Ващилин
Был проректором по учебной работе всесоюзного института повышения квалификации профтехобразования, позже работал в руководстве компании ТРИТЭ Никиты Михалкова и директором баскетбольного клуба «Спартак». Строил коммунизм на благо советского народа, защитил диссертацию и получил степень кандидата педагогических наук, вёл курс трюковой подготовки в должности доцента Академии театрального искусства /ЛГИТМиК/. Вырастил двоих детей, которые со своей матерью и моей бывшей женой выгнали меня из моего дома после 26 лет совместной жизни. Для меня, православного человека, развод стал настоящей трагедией, но вера в Любовь не прошла и светила мне на жизненном пути до конца. Похоронил, вскормивших меня родителей-фронтовиков. И сегодня вижу, как их, чудом дожившие до этих дней, однополчане, Победители в Великой войне, через 70 лет после Победы, вместо того чтобы давать милостыню щедрой геройской рукою недоучкам и спекулянтам, получают подачки от разжиревших воров. Нравственное воспитание советского человека перешло в безнравственное воспитание россиян, расцвет проституции, наркомании, бандитизма. На всё воля Божия! Но нам дано осмыслить его волю в проявлениях наших поступков. Это я и пытаюсь сделать.
Наступило первое сентября. Мы собрались в своем классе и расселись по партам. После лета мы не узнавали друг друга. Мальчишки заострились чертами лиц и мерялись бицепсами. Девчонки округлились и мы, переглядываясь, оценивали их разросшиеся формы. Я снова сел у окна, в которое, как и семь лет назад, заглядывался на ветки клёна. Сквозь листву виднелось окошечко моего родного подвала, где прошло мое детство. Теперь мы жили в другой, большой и красивой комнате на Второй линии, д. 31 у Большого проспекта. Я смотрел на ветви клёна и уплывал в воспоминаниях о лете, проведенном в родной деревне Барсаново, в Пушкинских горах, в Псково-Печерском монастыре.
Учебный год начался с сенсации. Наша классная оторва, второгодница Томка Рысьева пришла в школу в немыслимой кофточке, облегающей ее выпирающую грудь и бедра, и объяснила это тем, что ее мать пьёт и не купила ей новую школьную форму, а в старую она не влезает. Учителя сочли довод основательным, но на всякий случай повели ее в медицинский кабинет. Многие видели Томку со взрослой шпаной. Кто-то из наших побежал подслушать и прилетел молнией обратно с выпученными глазами:
– Рысьева беременна – разнеслось громом по классу.
Эльмира Львовна пришла в класс озабоченная и сказала встревожено
– Тамара заболела.
Все захихикали.
– Это не эпидемия? – съязвил я в своем стиле.
– Не знаю.
Школа наша была семилетняя, то есть мы теперь стали выпускниками и на всех прочих учащихся смотрели свысока. Главной темой всех школьных предметов стала любовь. На естествознании мы усваивали способы размножения млекопитающих и с улыбкой вспоминали наивных гусениц и бабочек. Мы осознали, что опыление друг другом растений – это не что иное, как половая жизнь деревьев и цветов, что оплодотворение молокой рыбьей икры – это вообще половое извращение. Алгебраические двучлены и трехчлены вызывали хохот класса и тоже предназначались, по нашему мнению, для размножения всяких математических глупостей. Химические реакции между кислотой и щелочью приводили к выпадению двусмысленного осадка в виде солевого потомства. А на уроках литературы, обсуждая взаимоотношения Татьяны Лариной и Евгения Онегина Ирина Ивановна Добрынина сама каталась с нами от хохота.
Каждый старался сострить по поводу множественных любовных ситуаций героев, изучаемых произведений. Наш классный руководитель, Эльмира Львовна Вассерман, дала мне почитать журнал с новомодным романом Джерома Дэвида Сэлинджера «Над пропастью во ржи» и с неподдельным интересом заглядывала мне в глаза, обсуждая поступки героя Холдена Колфилда в отеле провинциального американского городка. Откуда ей было знать, что обо всем этом с нами много лет тому назад, в первом классе, нравоучительно и подробно беседовали паханы во дворе. И не только беседовали, но и проводили практические занятия. Где ей было знать, что еще в четвертом классе мы протирали до дыр штаны, в двадцатый раз пересматривая «Возраст любви» и оценивая несравненные ножки Лолиты Торес, и что уже тогда догадывались, что это так льнет Аксинья к Григорию, а тот из-за этого даже бросил свою жену Наташу в глубокую и холодную воду Тихого Дона.
Где ей было знать, что наш дворовый дружок, Борька Волкович, подсмотрев, чем занимается с любовником его мать, красавица Нона, в деталях рассказывал нам технологию секса. Сэлинджера нужно было читать быстро и я, экономя время, читал ночью с фонариком. Маму заинтересовала такая моя увлеченность и, почитав книгу, она чуть не упала в обморок.
