Всем людям, которые мечтали об одной жизни, а прожили совсем другую……
Северный ветер в июле дул на верхней палубе авианосца с такой же силой, как и в январе, вздымая шестиметровые рваные волны в белых кружевах пены, но до костей он не добирался. В июле его перетерпеть помогало бледное северное солнце, шерстяные носки, присланные дядей Колей, да надежда о скором дембеле. Но нести вахту на верхней палубе авианосца было страшным испытанием. Вид бурлящей морской пучины с высоты двадцатиэтажного дома, раскачивающегося на этих волнах, вызывал мурашки и тошноту. Привыкнуть к этому Сергей не мог за три года службы.
Если мичман Бут был в хорошем расположении, то он позволял палубным матросам временами укрыться от ветра в рубке. Но после того, как палубный истребитель слетел в море и утонул у всех на глазах, хорошее расположение к нашим командирам не приходило уже третий месяц. Мы легче пережили гибель Белова, который врезался в палубу своей СУшкой, не дотянув до неё нескольких метров. У него кончилась горючка и он врезался в кромку борта, взорвавшись огненным факелом. Хоронить всё равно было бы некого. А этот, Меркулов, взмыв свечой вверх, плюхнулся в воду и тонул на наших глазах, пытаясь пробить руками заклинивший фонарь своего истребителя.
Серёгу призвали на флот в июле 1991 года, когда страну трясло и выворачивало от перепоя спиртом Роялл, загулов вернувшихся афганцев и регулировок соплежуя Горбатого. Первые полгода авианосец не выходил в море, потому что с нефтяной базы в Североморске украли весь запас горючего. Третий год с большой земли шли обрывочные сообщения о мирных инициативах Ельцина, дружбе с американцами, стрельбе из танков по правительству в центре Москвы, скором разоружении и сокращении армии, о разделении СССР на самостоятельные государства. Но домой никто матросов не отпускал. Кормили паршивыми макаронами по-флотски, но в письмах от родственников рассказы были ещё страшнее. Армия и флот находились в тяжёлом похмельном раздумье о том, что они теперь смертоносным оружием защищают миллионы нищих сограждан и сотню наворишей от таких же «братков-капуталистов» с «Дикиго Запада».
Шли 1990-е… Перестройка, Гласность, Ускорение… Народ бросился торговать и добывать себе на хлеб. Охраняли торговцев, получая с них дань, вчерашние спортсмены… С ними конкурировали вернувшиеся с завершённой Михаилом Горбачёвым афганской войны оставшиеся в живых воины -интернационалисты. На Северном флоте ещё оставалось стрелковое оружие… Им то и торговал Виктор, сбывая его оленеводам. В эту афёру он подключил и соблазнённого им мягкотелого Серёгу.
На технической стоянке авианосца в Безымянной бухте на берег отправили команду с авианосца… В клубе моряков парни заметили молодую и привлекательную Верку. Верка была третей дочерью без отца своей матери-брошенки и первый раз вырвалась на волю из материнских пут. Нахрапистому и самовлюблённому Виктору Верка предпочла весёлого и бесшабашного Серёгу и убежала с ним в сопки, покрытые разноцетным ковром полевых цветов, пестреющих под лучами низкого солнца полярного лета. Провожала Верка на корабль Серёгу. как своего мужа и отца будующего их ребёнка. Серёга обещал приехать за Веркой. как только заработает денег на квартиру в Питере.
Заработки затянулись… Виктор обещал Серёге золотые горы в международном бизнесе, но долгое путешествие по разным странам приносило барыши только боссам, а Серёга проживал свою жизнь в сладких снах, в которых видел Верку, своего сына, их сказочную жизнь и любовь. Просыпаясь, Серёга обнаруживал себя в объятиях чужих малознакомых женщин в готиничных номерах разных городов и стран.
В один прекрасный день в далёком Куалла Лумпуре Виктор планировал подставить Сергея на подписании солидного контракта по поставке оружия, который не собирался выполнять. Сергей решил сваливать. За деловым обедом в ресторане Сергей, возвращаясь из туалета, где облачился в свой парашют для джампинга, увидел полный зал полицейских и своих компаньонов в наручниках. Не долго думая Серёга вышел на террасу и прыгнул с двухсотого этажа в раскалённый воздух. Планируя он стремился приземлиться в парке. Вскоре он уже взлетал рейсовым самолётом до Мюнхена.
Многочасовой перелёт дал возможность передумать много дум и осознать, что кроме Верки на этой Земле у него нет никого. Во сне он опять обнимал свою Верку и своего сына, катал их на своей шикарной машине и угощал конфетами. Добравшись до стойбища оленеводов серёга узнал, что Верка приходила с дочерью к их шаману и просила узнать жив ли её Сергей. Снег уже укрыл тундру плотным ковром и Серёга выпросив у оленеводов собак бросился в ночи к Верке в её посёлок.
Сергей выпросил у охотников собак, чтобы не ждать другого дня и побыстрее добраться до своей Верки. Собаки тронули лениво, нехотя шевеля хвостами из-под чужого кнута. Сергей бежал рядом с нартами, не загружая собак своим весом. Чёрное небо было усыпано звёздами, но одна из них сверкала ярче всех. Сергей посмотрел на эту звезду и вспомнил, как про неё говорила ему Верка. Иногда он садился, переводя дыхание, и собаки упирались в упряжь, продираясь в снегу. Над снежной пустыней запылало северное сияние, словно Верка светила ему в пути. С вершины сопки показались редкие огоньки посёлка, где под ватным одеялом ждали его, прижавшись друг к другу, Верка с дочкой. Может и Верка сейчас, случайно проснувшись от шума ветра и выглянув в окно, увидела сияние этой звезды. Сергей присел на нарты и лениво подогнал собак кнутом. Они понесли по склону резво и весело. Мороз инеем сковывал Сергею веки и он с трудом открывал их, поглядывая на огоньки посёлка.
