Комунивидеофон разрывался уже минут пять, однако сегодня, как, прочем, и во все предыдущие дни Элизабет была настроена решительно: она не примет цветы от Графа Кристиана Галлезе! Что, разумеется, не помешает посыльному оставить их у входа.
Что было бы не проблемой, если бы не тот факт, что граф Галлезе, являясь одним из богатейших людей Великого Маранского Королевства, не скупился на цветы и не присылал каждый день по тысяче кроваво-алых роз, которые к тому же были магически заговорены от увядания. Благодаря чему день за днем двор загородного особняка Элизабет все больше и больше походил на розарий.
В течение первых четырех дней от начала цветочного пришествия, она звонила в какой-нибудь магазин или оранжерею по продаже цветов и предлагала им приехать и забрать цветы бесплатно. Однако уже на пятый день ни один магазин и ни одна оранжерея – не согласились это сделать, сославшись на то, что им позвонили от имени Кристиана Галлезе и угрожали большими неприятностями, если они хоть пальцем прикоснуться к цветам, предназначенным для Элизабет Норфлок.
Когда Элизабет, десять лет назад, познакомилась с Кристианом, то влюбилась в него с первого взгляда. Еще бы, усмехнулась она своим мыслям, высокий, спортивного телосложения голубоглазый красавец, вежливый и обходительный он очаровывал всех вокруг и все без исключения представительницы женского пола были от него без ума. Элизабет просто на десятом небе от счастья была, когда он обратил на нее свое внимание и стал ухаживать. Однако за счастье это ей пришлось заплатить втридорога потом, когда он её бросил, увлекшись яркой блондинкой Ирэн Лувейн. Элизабет прошла все девять кругов ада, прежде чем её сердечная рана начала затягиваться.
Ирэн Лувейн, к слову, Кристиан тоже скоро бросил. Недели через три, если ей не изменяет память. «Вот уж порой не знаешь, где найдешь, а где потеряешь!» – в очередной раз усмехнулась Элизабет своим мыслям, вспоминая тогдашние свои страдания: ночи, проведенные в слезах напролёт и то, как каждое утро она убеждала себя, что с уходом из её жизни Кристиана – жизнь её не закончилась.
С тех пор прошло более десяти лет. Элизабет больше не была той наивной влюблённой девочкой, верящей в любовь до гробовой доски. Теперь она мыслила исключительно трезво и даже цинично.
Что же до Кристиана, то он продолжал славиться вереницей разбитых сердец. И не только…
Вот уже несколько лет, сначала легким флером, а затем уже и устойчивым, насыщенным ароматом приближающегося ареста за ним пошла также и другая слава. Слава человека, возглавляющего синдикат по производству запрещенного законом препарата, называемого на улицах «Третий глаз».
«Третий глаз» был наркотиком, который в период своего достаточно короткого воздействия, обычно это время составляло от пяти до десяти минут, позволял видеть будущее, подслушивать чужие мысли и даже воздействовать на умы.
Впрочем, насколько Элизабет знала, на данный момент королевская прокуратура снова нечего не могла предъявить Кристиану. Хотя совсем недавно у них был свидетель, в организации побега и убийстве которого, девушка горько усмехнулась своим мыслям, обвинили… ее.
Несмотря на то, что у господина королевского прокурора Эдварда Марано в доказательство её вины не было ни одной прямой улики, ей выдвинули обвинение в сговоре с Кристианом Галлезе, результатом которого стала смерть свидетеля.
Элизабет вскинула голову и раздраженно выкрикнула в направлении неумолкающего комунивидеофона: «Да, сколько же ты ещё будешь трезвонить?!»
Однако тот, кто трезвонил, услышать её, а значит, и ответить не мог. Что же касается комунивидеофона, то он на то, чтобы отвечать кому был то ни было по собственной инициативе запрограммирован не был. Да, если бы и был, то наверняка решил бы, что в данном конкретном случае, лучше промолчать.
Элизабет пожала плечами и опять выкрикнула в направлении двери: «Ты упрямый, но я упрямей!». И пошла в душ.
Принимать душ – она всегда любила, но сейчас она любила это дело особенно. Потому что только под горячими струями воды она временно забывала о том, что дело всей её жизни разрушено. И что она, несмотря на то, что суд присяжных ее оправдал, является врагом маранского общества № 1. А даже если и не всего общества, то уж правящей его части – так точно.
К сожалению, находиться в душе вечно было нельзя. Посему Элизабет со вздохом сожаления покинула умиротворяющую обитель душевой кабинке. Промокнула полотенцем волосы, накинула короткий банный халат и вышла в коридор. Прислушалась.
«Ну, вот! Что и требовалось доказать! И зачем, спрашивается, время тратил?» – злорадно усмехнулась она, отметив, что в дверь больше никто не трезвонит.
И вдруг… она абсолютно отчетливо ощутила, что внизу кто-то есть. Не услышала, а именно почувствовала, что уже само по себе было весьма дурным знаком.
Однозначно осознавая, что цветочный посыльный не посмел бы залезть к ней в дом, Элизабет собралась с мыслями и попыталась просканировать своего нежеланного «гостя», дабы узнать его намерения. И наткнулась на непроницаемый ментальный щит.
«Значит не просто маг, а очень сильный маг! – поняла она. – И этот очень сильный маг, – злорадно усмехнулась она своим мыслям, – наверняка думает, что если он такой крутой, то ему все можно! Ха, не угадал! Против лома, даже у очень сильных магов нет приема!»
