Нашему доброму Другу – замечательному дизайнеру, многодетной маме, счастливой жене и дочери – Наталье Душегрее посвящается.
Авторы сердечно благодарят:
Екатерину Неволину – нашего доброго ангела в издательстве ЭКСМО, руководителя группы российской сентиментальной прозы, и надежного редактора Виталину Смирнову, которая всегда находит для нас и доброе слово, и время;
а также Монику Гулулян – маленькую хозяйку большого дома Scenario Cafe. Без ее чуткой поддержки наши задумки не претворились бы в Жизнь. Моника, с Вами душевно и вкусно!
Истории собраны и рассказаны:
Наталей Шумак, Татьяной Чернецкой
и
Натэлой Зубченко, Мариной Ли, Александром Забариным, Венерой Чернышевой, Тамарой Лисицкой, Татьяной Толстиковой, Анной Королевой, Анной Шведовой, Марией Шаниной, Валерией Богомоловой, Эльвирой Мамлеевой.
В некоторых историях имена, а также другие подробности изменены по просьбам героев.
Авторы говорят спасибо друзьям, родным и знакомым, которые поддерживали команду в этом путешествии.
Наталя Шумак, Татьяна Чернецкая. Безголосая
Лена обожала петь и знала слова кучи арий из оперетт, а еще из легких фильмов. В ее воображении песни звучали правильно. Герои выводили любимые мелодии, обращались друг к другу. Но когда Лена сама открывала рот… Начиналась катастрофа.
Голос громкий – слуха нет.
А память на тексты прекрасная. И как с этим жить?
Музыка рвется из сердца. Хочется петь и ПЕТЬ. С утра до ночи. А мама и сестра, папа и брат, учительница и одноклассники, а позже приятели-студенты просят заткнуться, завалить хлебало, замолчать…
Ведь ей бегемот на ухо наступил. Она даже «В лесу родилась елочка» перевирает. От ее исполнения у всего подъезда молоко в холодильнике прокисает. И так далее.
Лена обожала петь. Петь не получалось. Разве что изредка и шепотом. Пока в их двушку бабушка, мама или брат с сестрой не вернулись. То есть практически никогда.
Лена молчала.
И у нее на связках и в горле росли бородавки.
Нет, не шутка.
Их убирал ЛОР-хирург, ругался, но причины называл самые дикие: вирусная инфекция, снижение иммунитета. А Лена и ее организм знали правду. Но она была неудобной и глупой. И поэтому девочка молчала.
Молчала и студентка.
Молчала молодой специалист-бухгалтер.
Молчала вполне себе крутая главбух.
Молчала жена.
Не захотела молчать будущая мать.
Только-только осознав, что беременна, нехуденькая, решительная тридцатитрехлетняя Лена, простите, Елена Валерьевна, пошла в музыкальную школу во дворе дома. Нашла пафосную преподавательницу. И попросила научить ее петь правильно. Чтобы хоть примерно в ноты попадать и мелодию не искажать.
Первая и вторая дамы с ней выдержали заниматься по неделе каждая. Хотя Лена, вернее, Елена Валерьевна, не скупилась платить. Сколько спрашивали – столько и давала, не торговалась.
Дамы разводили руками. Скорбно морщились. Мол, не получается. Лена повесила нос. Но уборщица… (ох уж эти наши немолодые феи чистоты – все видят, все знают) посоветовала обратиться к самой Людмиле Евгеньевне. Уж она-то точно поставит голос на место.
– На какое? – уточнила хмурая Елена. И услышала ехидный ответ:
– На правильное.
Решив не спорить, а попробовать в последний раз (ведь Бог троицу любит, а два опытных профессионала уже сдались), Елена пошла туда, куда ее послала уборщица, – к Людмиле Евгеньевне. Та оказалась преподавателем сольфеджио, дамой, как и наша героиня, – корпулентной, а еще очкастой, с солидным клювом и грудным теплым голосом.
И этот приятный голос говорил загадочные вещи.
– Голубушка, вы чудовище.
– В смысле?
– В прямом. Есть способности. Пусть не огромный талант, но дар. А как вы с ним обращаетесь?
– У меня что?
– Голос. Не оперный, не надейтесь. Но хороший, выразительный. Куда вы дели слух? И главное, зачем?
Елена невольно огляделась. Будто слух – живое существо и прячется за стулом или таится рядом с пианино.
Они с Людмилой Евгеньевной, которая сказала сразу, что деньги возьмет не за уроки, а за результат, стали заниматься два раза в неделю по часу. А еще каждый день Елена выполняла упражнения и писала об этом сообщение в смс. То есть отчитывалась преподавателю.
Елена честно искала слух. Но он ускользал.
Ноты казались одинаковыми. Она не слышала разницы между до и ре. Между ми и фа… Ну и так далее. И по-прежнему не могла правильно напеть «В лесу родилась елочка».
Людмила Евгеньевна не отчаивалась. Кивала и продолжала мучить Лену. Хотя Лене казалось, что это она тиранит уши преподавателя. Иногда Людмила Евгеньевна тепло посматривала на растущий животик подопечной и говорила своим чарующим голосом:
– Повезло ребенку. Мама будет колыбельные петь.
Лена и верила, и не верила. Но не сдавалась. Честно делала упражнения. Честно слушала классику перед сном. Честно ходила на занятия.
И однажды ЭТО произошло. На уроке она вдруг услышала, как из-под быстрых пальцев преподавателя выскакивают не «не пойми какие звуки», не отличимые друг от друга, а те самые
