Я знаю, как ты начинал:
Тебя судьбе покорность не удовлетворяла,
Страдания переносить устал.
А все вокруг тебе твердили: «Жизнь трудностей и зла не отменяла!
Будь-же как все!», но «меее-еее-еее…»
С послушною толпою ты потихоньку блеять перестал.
Ты начал в одиночку,
Не веря в обещания пастухов и сторожей.
Потом ты понял, что не всяк, кто пьёт с тобой за дружбу,
Готов вписаться за тебя до крови и ножей.
Ты обратился к книгам, но те лишь подтвердили
Слова трусливых и глупцов, что всё условно в этом мире
И нет числа условиям таким, одно сложней другого,
Но коль не выполнишь, не взглянут небеса с любовью на тебя такого.
И тысячи купцов явилися с тобой поторговаться
За душу за нетленную твою.
Одни венчание за деньги обещали,
Другие – все грехи простить за золота суму.
И говорили сладко, что научат,
Как правильно дышать и как смотреть,
И строили тем самым новые загоны,
Чтобы овцу загнать обратно в клеть!
От мистиков тогда ты отвернулся
И ринулся в религии искать.
И с той, которая в стране твоей ортодоксальна,
Решил ты аккуратно, да не спеша, начать.
Найдя ж там вскоре тьму противоречий,
И лицемерие узрев за фарсом и красивой мишурой,
Ты ринулся в другую, потом в третью,
И осознал, что в качестве успокоительной таблетки
Конфессия по сути может быть любой.
А изгородь из веток, что стадо охраняла,
Казаться тебе стала решёткой золотой.
Потом колючей проволокой она же обернулась,
И под конец на Избранность твою
Тебя купить решила с головой.
Ты ж, наступив на горло самолюбованию,
С последним подлецом себя пред Богом уровняв,
Увидел наконец, что изгородь фантомна,
И побежал со смехом, направление поняв.
И вот тогда, отбросив все Писания,
Ты сам в себе нашёл ту дверь, которую искал.
Ты вспомнил – Кто Ты Есть, и изгородь разрушил,
Узнав, что все Учения, подсказок ради верных,
Ты сам себе собой же когда-то написал.
Давай молчать.
Быть может мы воистину с Тобой
И не говорили никогда по сути.
За громкостью своих речей
Я не давал Тебе, мой друг,
Момента отвечать?
А Ты всегда к моим
Услугам был повсюду,
Прощая мне, что я Тебя
Годами мог вообще не замечать.
Так Веды говорят: на дереве души
Сидят две птицы вечные.
Одна из них в невежестве своём крылами машет
и клюв суёт, куда ни попадя, всё Истину познать пытаясь.
Вторая – Истина сама, извечная Любовь,
Не делая ни взмаха ни движения,
Лишь наблюдает, улыбаясь.
Одна всё делает, не зная ничего,
И путь её ошибками усеян,
Что порождают боль, страдания и горе.
Другая – в созерцании,
Сияет счастьем, нет желаний,
И лишь любви без берегов в ней море.
Так глупой птицею всю жизнь
Мы трепыхаемся маршрутами избитыми,
Не слыша в суете за гомоном своим,
Не понимая смысла, слова мудрости,
Что ласково нам шепчет
Пернатый друг на ветке древа жизни.
И пробегает лошадь круг.
Мы возвращаемся, невзгодами побитые.
В единый миг друг другу в очи птицы смотрят,
И от ударов в барабан судьбы
нам остаются лишь лёгкие мелизмы.
Так волшебство игры
Стихает, прекращаясь,
И тишина спускается,
И над обрывом бездны лишь дерево стоит.
И на ветвях его
Одна большая птица
Сидит и улыбается,
И ход часов молчит.
