Молчание. Предел сомнений.
Оно откликнулось во мне.
Я знаю, это – тень тех мнений,
Что ночь являла в сизой мгле.
Я преуспел. Я – луч страданья.
И в этом карты мне не врут.
Доколе! Друг, спросите время, —
Оно не стоит этих мук.
Отцы! Где ваше бремя?
Пленённые. И глаз потух.
Вожди! Оставьте это племя!
И взлёт, и смерть. Дыши. Я – тут.
Прочь карты – в угол:
Мой брат безоружен:
Врага насчитал он
Полсотни орудий:
И хлещут, и хлещут
По мирным посёлкам:
Пока не сотрём их,
Покоя не будет!
Над чадом тем бреет
Глаз ястреба зоркий.
За этим бедламом
Глядит в амбразуры
Беззлобный комбат:
Поставлен он был
Прокуратурой.
Как ловкий хирург
Бесстрашным примером
Сшивал комбат
Десантникам нервы:
И каждый из них
Боль превозмог:
Гордыню отсёк
И гнев истолок.
Кромешная тьма…
Сквозь выстрелов топот,
Сквозь рваные глотки
Заморских ублюдков
Комбат пробирается
Медленно в гору:
Дымит авангард,
Но войско проворно
Срывает расчёты,
Заходит в окопы.
Спасибо, учитель:
Амбалили мы
На пригорках не зря:
Забрезжит рассвет,
И в даль, по округе,
Кровавая лепта
Десантника-друга
Разносится ветром
В посёлках, повсюду,
Но кто-то останется
Здесь навсегда
Хранителем лепты,
Сном вечным огня.
И мёртвою хваткой
Сцепились в объятьях
Комбат и десантник —
Свободные братья…
Дар речи словом обмывать,
Неколебимо, твёрдо знать
Его особенную стать,
Мечтая, рифмы претворять
И всё писать опять, опять,
С тезаурусом текст сверять
И, пламенея, в паузы молчать,
Надежды звук передавать,
Виденьем духов угощать
И всё писать опять, опять,
Благословенье муз искать,
Родную мысль не предавать,
Сжимая правды рукоять,
Порочной славы не снискать
И всё писать опять, опять,
Стан вражий смело обличать,
Себя служителем считать
России, вправе слух ласкать
И тайну зрителю отдать
И всё писать опять, опять…
Эта комната помнит многих из них,
Эта комната помнит героев былых.
На обшарпанных стенах шрапнелью висят
Не забытые в горе лица солдат,
Лица, матери чьи собирались в войну,
Эти лица, я помню, стояли в строю.
На замызганных улицах асфальтовых плит
Имена этих лиц высекают в гранит.
Не останется имени в мире живом,
Кто о подвиге лиц не вспомнит былом.
Мы будем помнить вечно номера друзей,
Мамкино лицо и силу тех парней,
Что своей грудью отстояли нас
За Родину, Сибирь и за Кавказ.
Но никогда не перестану я
Дивиться наглой дерзости врага,
Топить в печи дровами прошлых лет
Месть, недостойную Отечества побед.
Я, мама, сын твой, помню о тебе, —
Слезу утри ладонью на щеке.
Не будем утром о былом скорбеть,
Но вечер близко – уж наточен меч:
Сын должен Родине сегодня власть отдать
Над жизнью, небом, чтобы постоять
Могла бы за себя Россия-мать.
Посвящается жертвам чудовищного теракта в Крокусе.
Ещё ты спишь, монах прекрасный,
Как осень, охрою полна.
Россия. Русский самовластный,
Лесов опалых седина,
Нам вечно – в бой, и путь
Не властный
Над нами нежно соглядит она.
Нет здесь пустых попыток стали,
Нет ропота и нет оков,
Бойцов ряды редеть устали,
Но, верно, нам так суждено
Здесь крепким словом Бога славить,
А Бог здесь с нами за одно!
И белорус и осетины, и коми гордые, мордва,
Нанайцы, все – народ России,
Так будь им верным до конца!
В глуши, в тиши
Она останется далёкой
Полубогиней-полудрёмой.
Поэт, не жди,
Вздыхая в полуслове
Мечтой испещренного слога.
Стрелец, не спи,
Наш идеал увидит только
