Когда мне скучно я начинаю слегка бредить. И во мне просыпается дух погибшего таджика – маляра, приехавшего в Россию, чтобы прокормить свою семью, проживающую в бедной деревушке на западе Таджикистана. Все восемь человек с нетерпением ждали перевод от него. В молодости таджик успел получить хорошее техническое образование, но после распада советского союза остался без работы, когда единственный завод в соседнем городе закрыли. А ведь в семье шесть дочерей, и каждой нужно приданное чтобы выйти замуж. Продав все, что только можно, он приехал в Москву. Ехать пришлось в набитом грузовом вагоне среди удобрений и бочек с химикатами, но оно того стоило: пусть многие не доехали, пусть многим не хватило кислорода, он остался жив и сумел устроиться на стройку – невероятная удача для человека из средней Азии.
Отработав полгода, он узнал, что старшая дочь выходит замуж. Он был счастлив, зная, что дочь выходит замуж за солидного человека, из городских, и в этот вечер впервые за полгода позволил себе расслабиться. Он пошел с остальными рабочими выпить непонятную бурду, которая их веселила. Лучше бы травки покурили, думал он, но в России с ней почему-то борются. Если бы он знал, чем все это кончится, то не позволил бы себе так поступить: ведь он бросил свою семью на произвол судьбы, смерть не является оправданием.
Когда всем уже стало весело, решено было отправить его и еще одного парня в магазин за каким-то одеколоном. Они весело болтали, но тут дорогу им перегородила группа лысых парней в кожаных куртках… Он уже слышал о них – здесь их называли скинхеды. Молодые призывали бороться с ними, старые их побаивались, зная, что многие из них защищены своими богатыми родителями…
Московский строитель еще ни разу с ними не встречался, хотя и видел избитых земляков, рассказывающих о зверствах бритоголовых…
Парни грубо толкнули его товарища и спросили, куда они направляются. От них тянуло смесью перегара и некачественной конопли. Он не сразу оценил возможную опасность: всегда, когда был пьян, он был добр ко всем и попытался утихомирить парней. Чем вызвал приступ бурного веселья. Их было шестеро, и драться в любом случае было бы глупо. Самый маленький из них с испачканным в чем-то белом воротнике и обвешанный нацистскими значками как новогодняя елка плюнул ему на спецовку. Он возмутился, но его друг ударил нациста…
Это и было главной ошибкой. Скинхеды разъярились и начали избивать их. Касим, так звали его друга, смело бросился вперед, но двое здоровых парней успели схватить его и низкорослый главарь принялся методично бить Касима по лицу. Старика прижали спиной к стене и ему пока удавалось сопротивляться, но не более, у него уже не хватало нескольких зубов и перед глазами все расплывалось. Но у одного из нападавших была рассечена бровь и кровь мешала ему видеть, а у другого довольно быстро заплывал правый глаз. Они зря решили сопротивляться, совершенно неясно, что именно взбесило их противников. То ли хохот Касима, неудержимо вырывающий из его груди, несмотря на непрерывные побои. То ли то, что не удавалось схватить старика, но у главаря в руках появился нож. Громилы, держащие Касима, опешили – видимо их удивил нож не меньше чем удивил строителей.
Они начали убеждать своего друга убрать нож, и в этот момент он полоснул Касима по лицу. Просто. Не целясь. Уродуя лицо от правой щеки и до левого виска. Касим истошно завопил. Нападавшие отвлеклись, и он бросился к Касиму. Он сумел оттолкнуть парней, что его держали. Касим упал и в его глазах читался ужас. Тут старик почувствовал резкую боль в спине, попытался обернуться и упал на одно колено. Касим вскочил и смотрел на него, старик сумел обернуться и увидел кровь, сочащуюся из поясницы. Она уже пропитала всю спецовку и на грязном асфальте уже образовывалась темно-красная лужа. Бритоголовые были словно оглушены, вид умирающего человека испугал их. Старый таджик посмотрел на Касима в надежде на помощь, в его глазах была мольба и боль за свою семью, которая может умереть от голода из-за его смерти. Но ужас застилал глаза Касима и не дал ему увидеть мольбу друга…
Он начал пятиться, затем развернулся и побежал во дворы. Оцепенение, в котором все находились, закончилось, четверо погнались за Касимом. Остались лишь убийца и парень с рассеченной бровью. Он пытался успокоить главаря, но тот подошел к старику, взял за волосы и провел ножом по шее. Таджику не было больно: возможно, он уже знал, что умрет, и поэтому не было смысла мучиться. Возможно, он сумел полностью уйти в мысли о своей несчастной семье, может быть, что еще. А потом стало темно. И тихо. Очень темно и тихо…
