Отрывок первый: Проснулась я, как всегда, перед рассветом. Дала себе пару минут понежиться на мягкой перине, день-то сегодня праздничный! Долгожданный день в году. Восьмое Марта! Работы - непочатый край. И я ведь не героиня бразильских сериалов, которые с соседкой вечером смотрю, чтобы полеживать в шикарном особняке. Муженек еще вчера активно начал радоваться на пару с соседом. А мне отдыхать некогда - хозяйство большое, кормить надо, а потом и за уборку возьмусь, и за пирожки с мясом. С вечера тесто подготовила да в теплое место поставила. Сейчас коровке сена дам, подою. Теленочка, кобылку проведаю. Да и курочки-пеструшки мои уже, наверно, на улицу просятся. Оденусь потеплее, после сна всегда в избе прохладно, возьму ведро алюминиевое да к Зорьке своей поспешу. Пес черный по кличке Жук, которого муж мой Гаврила принес еще щенком, вылезет из будки, встретит радостным вилянием хвоста и сядет терпеливо ждать. А как же, и ему молочка перепадет, и кошке зеленоглазой - Мурке.
Сладко зевнула, похлопывая ладонью по рту, да только странное чувство, что идет все не так, как всегда, подтолкнуло провести рукой по простыни. Пусто. Неужели муженек раньше меня поднялся? Вчера с соседом Степанычем засиделся на кухне, спать должен аки невинный младенец после бутылки принятого, а тут место рядом холодное. Странно все это, а еще ощущение, что я вовсе не дома, и оно резко усилилось после того, как разлепила глаза и уставилась на роскошные занавески, что служили украшением светлеющего окна в просторном помещении. Да что там занавески, я лежу на кровати в раз десять превышающей меня по размеру! Ввел меня в ступор и балдахин, тяжелыми складками спускающийся вниз. Етить-молотить, где это я?
Взялась за одеяло, откинула в сторону и снова замерла, разглядывая худые ноги-спички. Пошевелила - мои. Батюшки, что ж это делается-то, а?! Как сказал бы сейчас внук Егорка: «Чет ты, баб Мань, зависаешь, как интернет в глубинке». Отвисла, выдохнула и опустила ноги вниз, переводя внимание на удлиненные пальцы красивых рук. Покрутила, все еще не веря глазам. То, что очи меня подводят, знала, но не настолько же? Вчера перед сном очки положила на буфет, но где ж их искать теперь, комната, в которой я проснулась, была абсолютно незнакомой. Ну все, бабка, пришла твоя старость! Впала ты в юность в прямом и переносном смысле. Тонкие девичьи запястья, а кожа ровная, гладкая. Молодая кожа! Мои-то руки грубые, морщинистые, пальцы до конца не сгибаются. Это от тяжелой работы, всю жизнь проработала дояркой в колхозе, даже медаль труда имеется. Коснулась лица, уже зная, что и там почувствую изменения. Резво соскочила с кровати, удивляясь легкости тела, и бросилась к зеркалу стоящему на позолоченных изогнутых ножках возле старинного комода.
- Забодай меня комар! - невольно сорвалось с губ.
Видела я и без очков прекрасно. На меня растерянно смотрела худенькая девчушка лет шестнадцати, длинные светлые волосы свободными прядями опускались до пят, как и белая сорочка с кружевными манжетами и воротником, что на мне была надета. Как же это? Померла, что ли? Дернула с силой за волнистую прядь - больно. Да нет, бледновата на вид, но, вроде, живая. А внезапные позывы желудка громко просигнализировали, что живее всех живых. Сейчас бы сальца жаренного с яичницей, прямо со сковородочки, а потом в горячий жир ломтем черного хлеба… М-м-м… Стоило представить эту картину, как голова закружилась от накатившей слабости, пришлось срочно лечь в постель, сглатывая слюни. Стала рассматривать помещение, в котором оказалась, более внимательно. Огромная комната, белая мебель с позолотой в вычурном аляповатом стиле, подняла глаза вверх - расписной потолок с ангелочками. Где же это я?! Если бы вслух произнесла, прозвучало бы это так же жалостливо, как и: «Может, кто накормит?!» Ангелочки в ответ невозмутимо молчали.
Отрывок второй: Мое безудержное веселье оборвало внезапное гулкое карканье, хлопанье крыльев и звук севшей на перила лестницы птицы. Внутри словно все оборвалось. Парни вытянулись и замерли, не смея и слова произнести, но было уже поздно. Черный ворон, глаза и уши нашего ректора, истинное воплощение возмездия, взирал со своей высоты на ничтожных студентов, посмевших бродить в ночной час по академии. Проклятье, только не ОН! Самая таинственная личность империи была окутана плотной завесой мрака. Ректора боялись все. Он наводил неконтролируемый и безотчетный ужас своим появлением, благо Его Темность не так часто посещал академию, поручая заместителю руководить учебным процессом. Лицо Аргоса Д’эмиерри никто никогда не видел, но поговаривали, что оно нещадно изуродовано. Ходили толки, что герцога прокляли еще в утробе матери, что он не может видеть и слышать без своего проводника-ворона… Никогда не забуду тот единственный раз, позволивший мне вблизи увидеть темного магистра. Случилось это сразу после вступительных экзаменов. Всех новеньких тогда собрали в общей зале, чтобы объявить о зачислении на первый курс и поздравить с таким радостным событием. Слабонервных потом выносили. И вот сейчас, как и тогда, я испытала ощущение леденящего холода, поднимающегося по позвоночнику и сжимавшего сердце перед тем, как в черной дыре коридора материализовалась фигура, полностью сокрытая под плащом. Лорд Д’эмиерри приближался. Он словно плыл над каменным полом, а концы его одежды тлели и плавно развевались вслед его движению. Я и ребята еще храбрились, пока не услышали голос: властный, жесткий, неумолимый. Словно сама Бездна обратилась к нам.
