Вскоре после заката к Башне Мудрейших приковылял старый привратник и передал, что ярл зовёт к себе юного Бьёрна Техника.
Бьёрну сразу сделалось тяжело – как если бы вместо сердца в грудь засунули здоровенный холодный камень.
Он всегда догадывался, что люди не просто так признают кого-то своим предводителем. В их городке, что облепил Тюленью гавань, как гнёзда чаек неприступную скалу, можно отыскать людей, которые богаче Хакона или могли похвалиться более славными предками. Есть даже те, кто отважнее в битве и убил ещё больше врагов. Но Хакон всё равно был ярлом, а они – нет.
А в сагах рассказывали и о ещё более невероятных ярлах, которые потеряли в битве глаза, или руку, или ногу, так, что на драккары их заносили на руках, а к лошадям привязывали. Иные потеряли даже разум, но оставались ярлами, потому что у них по-прежнему была эта сила.
И эта сила всегда казалась Бьёрну опасной. Как вонь от акульей печени. Он, конечно, понимал, что и на такую еду найдутся любители. Но всё равно старался держаться подальше.
Но вот ярл, который только что вернулся из победоносного похода, приглашает к себе юного Техника – хотя на бухту давно опустилась ночь, посёлок уснул, а ярлу положено пировать с дружиной…
И всё-таки Бьёрн пошёл. Если это было что-то враждебное – он, хоть и был Техником, предпочитал встречать врага лицом к лицу.
Дом ярла Хакона был сразу за портом. От драккаров тянуло угольной гарью, и возле причалов не было даже охраны – все ушли праздновать. Точно так же пустовала стеклянная будка возле особняка.
Бьёрн подошёл к бронированным воротам, втайне надеясь, что про него забыли. Но где-то под верхней перекладиной мигнула лампочка, и тяжёлые створки разъехались, открывая путь к деревянному дому в старинном, полуземляночном стиле.
Огромная резная дверь была не заперта. За ней открылся пиршественный зал, где давно всё закончилось. Длинный стол был завален тарелками и объедками, а на скамьях и полу, среди едких луж, дрыхла дружина. Бьёрну пришлось переступать через тяжело дышащих викингов, стараясь в то же время не угодить в разлитое. Наконец, он добрался до кресла во главе стола. Обогнул его и вошёл в хозяйские покои.
Хакон сидел у камина в чистом, но простом крестьянском кафтане и таких же штанах и с тщательно подстриженной рыжей бородой. Казалось, он ожидает внука, чтобы тот поделился, как жилось, пока все были в походе.
Но Бьёрн понимал, что это лишь видимость: ведь сбоку, опираясь на кресло, стоит прислонённый меч, а рядом поблёскивали весы – два главных знака власти народного предводителя.
Да и внуков никаких у ярла не было. Двое взрослых сыновей ходили с ним в походы и как-то раз просто не вернулись. А того, что помладше, убили вместе с матерью люди из Лососевой долины – тамошний ярл собирался забрать Тюленью бухту себе, пока стареющий Хакон в отъезде. Ничего у них не вышло – но пришельцы успели поджечь с четырёх сторон прежний дом и убедиться, что и хозяйка, и маленький господин, и все слуги задохнулись в горячем дыму.
Хакон, когда вернулся и узнал, что случилось, не дал воли гневу и даже не изменился в голосе. Но с тех пор он никогда не проявлял гнева и всегда говорил одним и тем же, неестественно ровным голосом. И каждому, кто слышал этот голос, было ясно: ярл перенёс настолько страшный удар, что отныне не даст врагам ни малейшего шанса и молить его о пощаде – гиблое дело.
Наставник Техника – магистр Сэмунд, прозванный Мудрым, – считал подобные распри просто признаком тёмных времён.
Сам Бьёрн, пусть он за шестнадцать прожитых зим ещё не постиг всех мудростей, считал, что куда важнее другое: ему в эти тёмные времена предстоит жить – и не похоже, что эти времена скоро закончатся.
– Вы меня звали, и я пришёл, – громко сообщил он, стоя в дверном проёме.
– Ах да – ты, – Хакон вынырнул из полусна и напрягся. – Подскажи-ка мне, Бьёрн Техник, что ты знаешь о замках и запорах?
– Жители погибшей империи были искусны в этом деле, – заметил Бьёрн. – С тех пор искусство во многом утрачено, ведь в наше время имущество защищают не замками, а мечом.
– В этом походе, – продолжал Хакон, – мы дошли до южного города Лимера и захватили в монастырской церкви некий сундук. Сундук этот весьма необычен и как-то связан с тем растерзанным богом, которому в тех городах поклоняются. Насколько мы успели узнать у монахов, которых мы убили не сразу, сундук этот настолько священный и важный, и в нём заключена настолько могучая магия, что никто даже не может толком сказать, кто его изготовил и для чего он нужен. Возможно, он упал с неба. Возможно, сам приехал в этот город и, когда пройдёт нужное количество лет, двинется дальше. Слыхали ли в вашей Башне о таких сундуках?
– Мне, конечно, далеко до познаний моего наставника, – заметил Техник, – но ни о чём подобном мне слышать не доводилось. Непонятно даже, что именно в нём чудесного. Возможно, мы сможем узнать больше, если получится его открыть.
– Ты рассуждаешь тонко. Итак, вот каков этот сундук. Изготовлен из неизвестного серебристого металла, который великолепно выдерживает сильнейший удар меча или топора. Размером он превышает человеческий рост, а в ширину два локтя. Однако у этого сундука нет ни петель, ни внешнего замка. Нет даже щели между крышкой и основанием. Лишь на верхней стороне имеется выемка, а в ней – двенадцать железных пуговиц. На каждой из этих пуговиц – неведомый знак сарацинского алфавита. Я готов предположить: чтобы открыть крышку, нужно нажимать на эти пуговицы в правильном порядке, чтобы получилось могучее магическое слово, которое уже поднимает крышку. Но что это за слово, не знали даже монахи, хотя мы хорошенько их спрашивали… Если вы с учителем сможете разгадать эту загадку – клянусь, что щедро одарю вас золотом и добычей, как если бы вы сами были с нами в походе. А потом сделаю тебя главным механиком по паровым двигателям всей нашей флотилии драккаров.
