Эта история случилась прошедшим летом. Меня наконец-то примерно на две-три недели оставили дома одну. Я набрала в библиотеке книг, купила йогуртов, апельсинов и шоколадок, хотя ещё не очень верила, что мама сдержит своё слово и не вернется через неделю, а может, даже через пару дней. Но пока мама слово своё держала и только периодически звонила, спрашивая, всё ли в порядке.
Конечно, у меня всё было в порядке. Моя любимая подруга Ирка уже неделю назад отправилась в Тбилиси навестить свою родную сестру, которая в прошлом году вышла замуж. Ирка уже даже прислала мне фотку: она с беременной сестрой и её мужем на улице Руставели. Все остальные тоже разъехались кто куда, а кто не уехал – как говорится, я не виновата, потому что так давно мне хотелось побыть в этой комнате, которая называется моим домом, совершенно одной, без мамы и без отчима и без ожидания их прихода. Я даже на улицу стала выходить лишь по крайней необходимости.
Самой веской причиной не оставлять меня дома одну на долгое время была Наталья. Она живёт в соседней комнате, то есть года три назад она обменяла свою комнату в другом районе города на эту, в двухкомнатной квартире на первом этаже старенькой трёхэтажки, и теперь с нами вместе ждёт, когда нас снесут и расселят по отдельным квартирам. Но хотя наш дом находится в центре, волна «престижного места» докатится до него ещё, видимо, не скоро.
Наталья появилась в нашем городе где-то лет десять назад: после сельской восьмилетки она приехала учиться в училище на повара. Потом умерла её мать, отец спился и тоже умер, а Натальиного младшего брата Сергея приютила двоюродная тетка. Потом они продали дом, Сергей получил свою долю наследства и уехал с другом в рыбацкий поселок на Сахалин, а Наталья, окончив училище, купила комнату в квартире с общей кухней, вышла замуж и родила Эдика.
Натальин муж тоже был из деревни и приехал в город с мечтой «открыть своё дело». Он каждый месяц менял работу, но ни заводское батрачество, как он говорил, ни маленькая зарплата грузчика ему не подходили. Наталья тогда пригрелась на кухне детского сада: приносила домой обеды и с зарплаты сама платила за квартиру. Наконец муж совсем работать перестал, начал пить, неделями где-то пропадать, Наталья тоже пару раз, может, ему изменила, и они разошлись.
Потом в один прекрасный день детский сад, где Наталья работала, расформировали и сделали в нём бюро трудоустройства. Наталья больше никуда поваром не оформилась, так перебивалась: торговала на рынке рыбой, летом ездила в колхоз полоть капусту, дворником была. Тоже пить начала и потом тоже совсем работать бросила, нашла какую-то подружку, и вместе они (иногда и через окно) приходят в Наташкину комнату с мужиками, которые покупают водку, колбасу, хлеб и сладости для Эдика.
Впрочем, Эдика она постоянно увозит в деревню. Родители мужа его очень любят, и он часто проводит у них всё лето. Вот и теперь она уехала с Эдиком к ним и уверила моих родителей, что вернётся только через месяц; что поживёт там, отдохнет от своей собачьей жизни и пить перестанет, а потом, через месяц, приедет и устроится на работу.
Вернулась, правда, Наталья через несколько дней, но всё равно заметно окрепшая: «Ни грамму, представляешь, Сань, ни единого грамму!» И, кажется, действительно хотела «начать новую жизнь». И жила она первые дни очень тихо, даже, кажется, действительно ходила куда-то работу искать. Но в одно утро Наталья за стеной заорала так, будто кто-то загнал её в угол и уже занёс над ней топор…
За три дня до этого крика к Наталье приходил Морозкин – её бывший муж. Они включили музыку, немного поругались, чуть-чуть поломали мебель, потом посмеялись и, как мне показалось, ушли вместе. Через день, проснувшись к обеду, я крикнула её из коридора, думая, что она уже вернулась, но мне никто не ответил. И вот на третий день раздался этот крик.
Я прибежала к ней. Наталья лежала на полу, паркет вокруг неё был сплошным пятном запекшейся тёмной крови. Ноги Натальи, отрубленные от самого основания, от которого росли, лежали рядом с ней, а вместо них на том месте, где они раньше были, у Натальи отрос довольно большой рыбий хвост.
Конец ознакомительного фрагмента.
