Патефоны, кактусы, ребусы,
и коллекция родинок родины,
бегемоты – ночные троллейбусы,
и на блюдце бусы смородины.
Абажуры – желтые шарики
и прищурились окна портьерные,
по реке спешили фонарики,
надоели всем сплетни газетные.
На коленях, мы оба, замёрзшие,
и в глазах наших
льдинки стеклянные,
отразилась во взглядах задумчивость,
жесткость нар и вагоны товарные.
И по тюрьмам российским неласковым,
по тайге мы шатались вразвалочку,
и тесали шпалы, как палочки,
вспоминая сто грамм в забегаловке.
Ох, когда это было иль не было…
показалось оно, померещилось,
что луна улыбалась, обманщица,
как ядреная сельская банщица.
Постирать обещала портянки,
отбелить наши грязные тряпки,
излечить от голодной водянки,
напоить сладким чаем из чашки.
Растопить стеклянные льдинки,
и подняв, поставить на ноги,
эликсиром разгладить морщинки,
и проветрить медвежьи берлоги.
Ох, когда это было иль не было…
пошутила луна и забыла…
показалось оно, померещилось,
что отмыть нас хотела без мыла.
