© Анастасия Игоревна Малинская, 2018
ISBN 978-5-4490-9479-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
У меня есть смычок и виолончель,
Я ищу себе целую вечность струны,
Червяки моих локонов лижет апрель
И о чём-то лгут собеседницы-руны.
У меня есть один лишь талант – играть,
Я ищу себе струны – мой смысл и призвание.
Бог без песен моих обречён голодать,
А голодные боги теряют сознание.
Мы – сознание Бога. Спасаю нас,
Твои нервы натягивая на гриф.
Они стонут так чутко, не лопаясь:
Собираю их стоны смычком в мотив.
За червями волос тоскует апрель,
И молчат в сундуке позабытые руны.
У меня есть смычок и виолончель.
Я живу не зря, я нашла свои струны.
Смертельно больные бессмертием
Скитаются музы ничейные
Пьют кровь у заката соленую
Неизлечимо зависимые
А где-то их ждут полоумные
Обычные глупые гении
Пьют водку и слезы паленые
Доводят абсурд до fortissimo
Я шторы задвину тяжелые
Закроюсь одна в бесконечности
Впуская галактики мертвые
В влагалище изголодавшееся
И пусть к черту катятся гении
И нищие их философии
И музы, пропавшие без вести
И ангелы, без вести падшие…
Когда осьминог тьмы
проглотит ленты дорог,
в вагоне своей тюрьмы
я сяду писать эпилог
моя тюрьма загудит,
предчувствуя скорый финал
сегодня все впереди
у тех лишь, кто опоздал
на поезд смерти. смотри,
как небо трещит по швам,
роняя свои фонари
на головы городам
Ты где-то продолжишь ждать,
я где-то начну пить
я снова решу умирать
ты очень захочешь жить
и если же ты – тюрьма,
я Бога готова убить,
дабы по закону судья
меня смог в тебя посадить
в темнице твоей души
мой вечный приют, покой,
мой дом, мой алтарь, мой штиль,
мой порт, мой очаг… Родной,
ты бросишь цветные сны
на мой одинокий порог,
когда осьминог тьмы
проглотит ленты дорог.
Плыла одинокая мелкая льдинка,
Блестела на серой зеркальной воде…
Такая вот грустная эта картинка
Вчера представилась вечером мне.
Тут рябь по серой воде пробежала,
Там, где блестящая льдинка лежала.
Подумала мелкая-мелкая льдинка,
Что все это грустная очень картинка.
И вспомнила льдинка, как льдиной была
И в океане сером плыла;
Как зеркало, чаек в себе отражала,
Как каждая льдинка ей подражала.
Тогда б загрустила блестящая льдинка,
Если б не встретилась эта картинка:
По серым волнам айсберг плывет,
О штормах и бурях грозных поет.
И каждая самая мелкая льдинка
На теле его – цветная картинка.
Плывет одинокая мелкая льдинка,
Блестит на серой зеркальной воде —
Такая вот грустная эта картинка
Вчера представилась вечером мне.
Я смотрю, как утро на завтрак
Жарит солнечную глазунью,
Тостов-тучек румяный запах,
В масло света зари окуная.
И от капель рассветного масла
Помокрели херсонские крыши…
Протекли. Обожгла мокрым светом
Себе ноги, босая, ступая.
Зазвонили жители в ЖЭКи,
Зазвонили жители в службы:
«Что за трубы прорвало нынче?
По колено вода золотая!»
Если б люди вставали раньше,
Если б люди умели видеть,
Они знали бы: кушает утро,
Тосты в масло зари окуная.
Ты видел: вишни уже зацвели,
Белые, словно невесты, стоят?
Я не хочу говорить о любви —
Все и так о ней говорят.
Ты слышал, засмеялась заря,
Розовый свет плеснула в окно?
У всех прохожих сердца горят —
Я делаю вид, что мне все равно.
Ты знаешь: скоро будет жара,
Шляпка, сарафан в горох?
Мне давно уж куда-то пора.
Я опоздала. Выдох. Вдох.
Ты хочешь, чтобы я пришла,
Хочешь болтать и молчать со мной?
Стой! Я тебя нашла.
Мы нашли тебя вместе с весной.
Я прощаюсь со старой ролью,
Заедаю Любовь печеньем.
Ты меня отпускаешь на волю
После тысячи лет заключенья.
После тысячи лет затмений
Потекла карамелью заря…
Ты меня отпускаешь на волю
И взрываешь концлагеря,
Ты бросаешь свое оружие
После тысячи лет войны…
Ты меня отпускаешь на волю,
но я все еще вижу сны:
Ты снимаешь меня с креста,
И, измазанный весь в крови,
Отпускаешь меня на волю
После тысячи лет Любви.
Ты жертвуешь светом – и боль выбивает пробки.
Ты плачешь – а я не могу твои слезы выпить.
Вокруг твоей шеи – сгоревшие черви проводки.
Ты душишь надежды без стона, без крови, без крика.
Ты делаешь выбор – я делаю выбор снова,
И наши дороги сплетенные вновь расходятся.
Ты ждешь от меня какого-то важного слова
Быть может, за нашу кровь еще где-то молятся.
Ты будто чужая – принцесса теней и бликов
В смиренности серой свои растворяешь пастели
Ты душишь надежды без стона, без крови, без крика,
Ты жертвуешь светом – и черви проводки сгорели…
Нет сил молчать, нет смысла говорить,
Когда седым покоем вечер дышит,
Я буду потихонечку любить,
Гуляя с кошками по одиноким крышам.
Купаться в кислом душе лунных слёз
И с ветром посылать тебе приветы.
Я буду жить и плакать не всерьёз,
Ради Любви, которой больше нету.
Я заблужусь среди размытых снов,
На Месяце усядусь кофе пить.
Как много умирает в горле слов,
Когда уже нет смысла говорить.
Я чёрная вдова своей Любви,
Я хороню её разбитые мечты.
А гематомы туч плывут в крови,
Роняя слёзы на могильные кресты.
Я – чёрная вдова в который раз.
Я ставлю сто свечей за упокой,
За ясный свет твоих зелёных глаз,
Твои ошибки и цинизм твой.
Я – чёрная вдова твоя, Мертвец!
Сорви с меня безжизненной рукой
Проклятый чёрный траур наконец,
Конец ознакомительного фрагмента.
