– Ахтцен! – крикнул приглушенным голосом Краузе, старший котельной, и стал поспешно тереть тряпкой манометр.
Короткое слово «ахтцен» (восемнадцать) было условным сигналом. Оно обозначало: «Внимание! Будь начеку! Опасность рядом!» Этим условным сигналом узники, работавшие на заводе «Густлов-верке», предупреждали друг друга о приближении эсэсовцев.
Заключенные из рабочей команды котельной и соседних с ней электромастерской и слесарни повскакивали на ноги и спешно принялись за работу.
Вскочил и Алексей Лысенко. Он только пришел из слесарни в котельную и у огня сушил свои башмаки. По его худому обветренному лицу скользнула тень. Алексей попытался было быстро обуть мокрые башмаки на вспухшие больные ноги, но это ему не удалось. Он успел надеть только один башмак, как за стенкой послышались грузные шаги. Алексей торопливо сунул второй башмак в кучу угля и схватил лопату. Полосатая каторжная одежда при каждом движении болталась на его исхудавшем теле, словно она висела на крючке.
В дверях показалась грузная фигура гауптштурмфюрера Мартина Зоммера.
Узники, втянув головы в плечи, еще старательнее стали трудиться. Появление Зоммера не предвещало ничего хорошего. Алексей искоса следил за эсэсовцем. От рук этого палача погибло много людей. С каким наслаждением трахнул бы он эту гадину лопатой по его приплюснутой голове!
Зоммер прошел через кочегарку в электромастерскую. Монтеры повскакивали на ноги и, вытянувши руки по швам, замерли. Эсэсовец, не взглянув на них, остановился у небольшого верстака Рейнольда Лохманна.
Поставив перед застывшим заключенным небольшой радиоприемник, Зоммер процедил лишь одно слово:
– Чинить!
И, повернувшись, направился к выходу.
Алексей проводил взглядом ненавистного эсэсовца. Потом достал башмак, не спеша вытряхнул из него угольную пыль. И тут его взгляд остановился на верстаке Лохманна. Радиоприемник Зоммера был без задней крышки. Внутри поблескивали радиолампы. У Алексея перехватило дыхание.
Ему нужна радиолампа. Одна-единственная лампа – «W-2». Все остальные детали для радиоприемника уже заготовлены. Их достали Леонид Драпкин и Вячеслав Железняк. Не хватало лишь основной детали – радиолампы. Решили «позаимствовать» ее у Лохманна. Но ни в одном из приемников, принесенных охранниками на ремонт, нужной лампы не было. Тянулись одна за другой длинные недели, однако заветная лампа не появлялась. У Алексея, кажется, уже кончалось терпение. Неужели они так и не услышат голос родной Москвы? И вот сегодня Зоммер, палач карцера, принес чинить радиоприемник. Алексей всем своим существом почувствовал, что в приемнике Зоммера есть заветная лампа.
Алексей осмотрелся. Узники продолжали работать, но уже без нервного напряжения. На него никто не обращал внимания. Не выпуская из рук башмака, Лысенко направился в соседнее помещение, к маленькому верстаку.
Рейнольд, мурлыча песенку, чинил эсэсовский динамик. Заметив русского, он поднял голову и дружески улыбнулся бескровными губами. Этот русский парень ему нравился. Пытливый, любознательный и старательный. Жаль только, что он ни черта не смыслит в радиотехнике. Совсем дикарь! Рейнольд вспомнил, как два месяца назад этот русский таращил глаза и открыто восторгался «чудесами» – передачей музыки и человеческой речи без проводов. Тогда Лохманн, добродушно посмеиваясь, в течение часа старательно разъяснял ему принцип работы радиоприемника, чертил на клочке бумаги простейшую схему и доказывал, что тут нет никакой сверхъестественной силы. Но русский, видимо, так ничего и не понял. Однако когда тот удалился, Рейнольд не обнаружил той бумажки, на которой начертил схему радиоприемника. Она таинственно исчезла. Нет-нет, русского он и не подозревал. Зачем она ему?
Рейнольд поднял голову и дружески улыбнулся Алексею.
– Смотреть «чудеса» пришел?
Алексей кивнул.
– Ну что же, смотри, смотри. Мне не жалко. – Лохманн взял нагретый паяльник и склонился к разобранному аппарату. – Мои руки – это руки волшебника. Они даже железо заставят говорить. Хи-хи-хи!..
Алексей скользнул взглядом по лампам. Которая же из них «W-2»? Золотое тиснение тускло поблескивало. Вот она!
Лысенко протянул руку. Лампа сидела плотно. От волнения стало сухо во рту. Лампу он сунул в карман.
Рейнольд ничего не заметил. Он продолжал мурлыкать песенку.
Алексей передал заветную лампу Драпкину. Тот просиял. Алексей шепнул:
– Далеко не уноси. Вдруг что… Не будем подводить Лохманна.
До самого вечера Лысенко следил за радиотехником. Ждал. Наконец тот взялся за радиоприемник. Долго что-то осматривал, потом, выругавшись, принялся деловито разбирать его. У Алексея отлегло от сердца. Сошло!
В ту же ночь, едва узники барака заснули тяжелым сном, Алексей толкнул локтем Леонида.
– Пошли.
В умывальне их поджидал Вячеслав Железняк. Втроем они, крадучись, вышли из барака. Стояла темная душная ночь. То там, то здесь на сторожевых вышках вспыхивали прожекторы и, казалось, длинными желтыми руками торопливо шарили по лагерю. Когда они гасли, то темнота становилась еще гуще.
Им предстоял трудный путь. Нужно пробраться в другой конец лагеря и вернуться в котельную. Там, в маленькой каморке, их поджидает капо котельной политзаключенный немец Краузе. Он согласился помочь.
