Ветер швырнул мне в лицо пригоршню снега, я зябко повёл плечами, поднял воротник пальто, и поправил, висящую на плече, тяжелую сумку с надписью «fight sports». Короткий зимний день заканчивался, по небу ползли клочья рваных, серых облаков. Надо же было назначить встречу именно на сегодня! Сколько времени уйдёт на то, чтобы добраться до центра? Час? Два? Я ткнул указательным пальцем в правое запястье, поисковик выдал белёсую, застиранную карту (аккумулятор садится). Тээкс, с учётом снежных заносов, и интервалов движения «теффтелек», путь до центра займёт час сорок пять минут. Отлично! Хотя бы высплюсь по дороге. Я щёлкнул указательным и большим пальцем, карта исчезла. Сейчас бы закурить, да беда в том, что по последнему закону, курильщиков отстреливают на месте преступления, автоматизированная система «Минздрав устал предупреждать» в действии. Ладно, пора выдвигаться. Патрульный коптер возник из ниоткуда, только что горизонт был чист, и вот, на тебе! Быстры собаки легавые!
– Hands up!
Я послушно вытягиваю руки вверх. Бесшумно открывается люк, двое здоровенных, румяных патрульных, тряся мясистыми брылями, спрыгивают на землю.
– Your ID, please.
Я медленно вытягиваю вперёд правую руку. Первый патрульный подносит к моему запястью прибор, похожий на старинный терминал для снятия наличности (старожилы помнят такой термин – «банкомат»). Прибор утробно урчит, щёлкает, и …ничего. Патрульный недоумённо смотрит на меня, затем на прибор.
– What a fuck?
Я мягко и расслабленно улыбаюсь, и (глядя ему прямо в переносицу) говорю.
– Дешёвое американское гавно.
– What?
– I say, fragile American machinery!
– Yeeh! Fucking Russian winter! Our instruments are not adapted to such savagery.
Очень тактично, медленно, я поворачиваю руку ладонью вверх .
– Can I try?
Не дожидаясь ответа, я выхватываю прибор у него из руки, и бросаю его на землю. Глаза патрульного готовы вывалиться из орбит от изумления, он широко открывает рот, и делает судорожные, глотательные движения. Его напарник лапает кобуру дрожащими пальцами – хочет превратить меня в пар, с помощью высокотехнологичного оружия. Я поднимаю прибор с земли, и прикладываю к запястью, туда, где находится вживлённый мне (и всем остальным десяти миллионам московитов) чип. Прибор жужжит, раздаётся громкий щелчок, первый патрульный недовольно морщится .
– You broke the instrument!
Я не успеваю ответить, потому что прибор издаёт мелодичный сигнал, загорается зелёный индикатор, механический женский голос произносит.
– Identified.
Патрульные радостно хмыкают, и заметно расслабляются. Я протягиваю прибор ближнему патрульному, он рассматривает табло.
– Period of validity your ID will expire soon, be careful.
– Thanks. Where are you from, guys?
– Сalifornia.
– Wow! Long live 2002! Fuck Minnesota!
– Yeah! Right! So long, take care!
Они трусят к коптеру, и с видимым облегчением забираются внутрь. Так же бесшумно, как появились, они исчезают. Я негромко выдыхаю – сработало! Вживлённый мне, паленый чип прошёл, (пусть и со скрипом) проверку. Только сейчас я замечаю, что замёрз, и меня начинает потрясывать от холода. Быстрым шагом я достигаю перекрёстка, и захожу в двери кафе «Шакаль – ладница». Внутри тепло, приятно пахнет свежим кофе, негромко играет музыка. Я оставляю сумку у входа, и присаживаюсь за ближайший столик.
– Халдей!
Подбегает мальчик с недовольным, кислым выражением на холёном, покрытом первым пушком личике.
– Такие выражения у нас не в ходу, сэр. Вы, наверное, долго отсутствовали, сейчас используют понятие «вэйтер», слово которое употребили вы, очень обидное, и оно не используется с момента падения режима всеобщего жлобства и не толерантности.
– Простите мне мою необразованность, уважаемый «вытерр», или, как вы сказали вас теперь звать?
– «Вэйтер» сэр.
– Вот именно. Принесите мне, пожалуйста, чашечку кофе, молотого, стакан минеральной воды и пару пирожных «шакалья титька».
«Вэйтер» боязливо покосился на портрет Верховного Манагера Московии, гордо красовавшийся над входом в кафе. Верховный привычно скалился с портрета, обнажая известные всей стране лошадиные дёсны. Тысячи экзальтированных дамочек сделали себе косметические операции, подрезали себе какие – то лицевые мышцы, уздечки, и всё с единственной целью – иметь улыбку как у Манагера. Чисто американский look: бесстыдно вздёрнутая верхняя губа, и слюнявая розовая десна, присыпанная пригоршней мелких, разнокалиберных зубов…Те, кому не хватило денег на дорогостоящую операцию, просто скалили зубы в стиле «мечта стоматолога». «Вэйтер» подошёл поближе, и, снизив громкость речи до интимной, пробубнил.
– Сэр, в нашем заведении с уважением относятся к политическому руководству страны, название пирожного которое вы употребили, это название вульгарное, оно было в ходу в ту самую эпоху жлобства, фирменное название этого деликатеса – «шакальинка», оно имеет форму неповторимой правой груди Верховного Манагера. История появления этого деликатеса такова: один фотограф сделал этот всем известный фотокадр, запечатлевший нашего любимого Манагера на пляже, страна сразу же влюбилась в пикантные грудки нашего Верховного, и, у повара нашей сети появилась идея увековечить несравненный бюст нашего идола в этой кулинарной безделице…
