– Моя мама была королевой, – сказала Диана.
Нарядные женщины (правда, не все – некоторым сразу после бежать на работу) в мило украшенном зале, даже зальчике, детского сада затихли.
Воспитатели не стали ничего говорить и поправлять мою Диану, а лишь неловко скользнули взглядом по двум рядам родительниц, надеясь, что никому ничего не придётся объяснять.
Когда глаза обеих воспитателей остановились на мне, я улыбнулся, привычно стараясь протолкнуть подальше, в желудок, ком из горла.
В садик на праздник, посвящённый Дню матери, приглашали исключительно мам. Но что делать ребёнку, у которого мамы нет?
Я был единственным отцом в зале. Диана боялась публичных выступлений, и я просто не мог не прийти её поддержать.
Однажды она откуда-то узнала, что имя Регина означает «королева».
– Так вот кем была моя мама! – воскликнула она, а я даже не нашёл, что ей ответить.
Поэтому теперь первое, что Диана говорит о матери – что она была королевой.
Я смотрел на свою дочь в серебряном платье и крошечных туфельках и думал о том, что если бы Регина была жива, она бы плакала от восторга.
Если бы Регина была жива, я бы увидел этот утренник только на фотографиях. Но я сижу на неудобном низеньком стуле и смотрю утренник за нас обоих. И мне хочется верить, что где-то во вселенной осталась частичка, одушевлённая память о моей королеве, которая отзывается на голос нашей дочери, читающий стихи в её честь.
***
– Ты хочешь, чтобы у нас были дети? – спросила Регина.
Мы пол-утра провалялись в постели. У меня ещё не восстановилось дыхание после последнего раза. Я лежал и думал, стоит ли нам повторить, а тут такие вопросы.
– Хочу, конечно, – начал я почти твёрдым голосом. – Погоди, а ты что – того?
Я не мог выговорить слово «беременна». Мне показалось, что с моей головы пот хлынул прямо потоком.
Мы были женаты несколько месяцев. Мне двадцать два. Ей девятнадцать. У меня на носу диплом. Ей ещё учиться и учиться. Я подрабатываю в одной газетёнке за гроши. Она тренирует группу маленьких девочек.
Семья, разумеется, предполагает наличие детей – я с этим и не спорил, – но тогда был просто архинеудобный момент, чтобы их заводить. Если бы она сказала «да», я бы, наверное, поседел.
– Нет, – ответила Регина и усмехнулась. – Не бойся.
– А я и не боялся, – сказал я и от мысленного выдоха ушёл в матрас по самый подбородок.
Никакой повтор того, от чего я едва дышал и хотел курить, мне уже был не нужен.
– А то я не видела.
Регина отодвинулась от меня. Я почти сразу придвинулся к ней.
– Малыш, ну какой нам сейчас ребёнок, – сказал я, погладив её по спине. – Мы ещё такие молодые. И бедные.
Она скинула с себя мою руку.
– То есть, если бы я сейчас забеременела, ты бы сказал…
– Конечно, нет! Региш, ну ты чего? Я был бы рад.
– Врёшь.
– Я бы испугался, – согласился я. – Но это сначала. А потом был бы рад. А почему ты об этом спросила?
Регина пожала плечами, перевернулась на спину и стала рассматривать белый с жёлтыми пятнами потолок в нашей съёмной квартире.
– Сама не знаю. Просто подумалось, захотелось…
Её озорное каре – я умолял её отрастить волосы, но она упорно их стригла – разметалось по подушке.
Я знал, что это должен был быть серьёзный разговор, но ничего не мог с собой поделать, глядя на неё. Кончиком пальца провёл линию по её плечу, зацепив и потянув лямку розовенькой ночной сорочки.
– Однажды у нас родятся самые прекрасные дети на свете, – прошептал я.
– Однажды – да, – ответила Регина и посмотрела на меня. – Но сначала мне придётся подождать, когда ты сам повзрослеешь.
Ждать ей пришлось семь лет.
***
Я не знаю, в какой момент научился жить без неё. Даже не знаю, научился ли. Просто дни сменялись днями, не сразу, но я стал видеть границы между ними. Начал отличать вчера от сегодня, сегодня от завтра.
Диана росла, и с ней становилось легче. Сначала она научилась держать голову, потом сидеть, потом стоять. Меня утомляло время, когда она училась ходить, потому что ей непременно надо было держаться за мою руку, а мне с моим ростом приходилось сгибаться в три погибели, отчего спина быстро затекала и ныла.
Но я всё равно был счастлив. Настолько, насколько мог быть счастлив без своей Регины.
Диана занимала все мои мысли. Если я оказывался где-нибудь без неё и видел красивого кота, необычное дерево или фигуру из огоньков, то всегда думал, как жаль, что не могу показать это моей маленькой девочке. А когда Диана смеялась, чудила или целовала меня, я думал о том, как жаль, что не могу показать это её матери.
***
Регина преподавала хореографию у детей. С детства она занималась танцами, и была пластична настолько, что когда двигалась, то казалось, вокруг неё звучит музыка.
Мы познакомились, когда она убегала от девчонок, которые хотели её растерзать. Она испортила их костюмы. До этого – они испортили её туфельки, и всё выступление (Регина была в главной роли) ей пришлось ужасно мучиться.
Но это я узнал позже.
Тогда я лишь увидел из окна трамвая девушку в расстёгнутом пальто, которая бежала на остановку, хохоча и задыхаясь от восторга. За ней гнались три растрёпанные девицы с таким видом, словно не успокоятся, пока не вырвут у неё волосы вместе со скальпом.
