Наступила зима, и мы наконец осели в долине Ветров, что у западной границы Норвилла. Находиться в постоянном движении – та ещё мука, но никто из нас не жаловался. Обрести дом на время зимовки было лучшим событием за последнее время. Друидам приходилось туго: каратели рыскали по Дориэндуну, и мне частенько казалось, что нас вот-вот схватят! Ни Джейм, ни Кэрол ни сумеют замести следы, и мы угодим в лапы Тёмного. Постоянное везение должно было когда-нибудь закончиться.
Я отложила кисть и всмотрелась в детали маминого рисунка. Лепестки эритуды показались мне темнее, чем на холсте, и я добавила немного молотого веричного вьюнка, собранного мной в Старолесье прошлым летом. Пальцы дрожали от холода, но я, стиснув зубы, продолжила работу, пока остальные приводили в порядок наше убежище. Весной, по решению Совета, мы должны были разделиться на две группы: первая вернётся в Старолесье, а другая осядет в Западном Доле, ближе к столице королевства. Это был рискованный шаг, но мы потеряли столько наших друзей, что отступить значило бы предать друидов и обесценить жертвы павших сестёр и братьев. В этой миссии я взвалила на себя слишком много, но тётя Сидни убедила меня в том, что я справлюсь. Она верила в меня, в успех нашего дела, и я не могла её подвести.
Ощущение покоя настигало меня лишь в часы работы, когда я посвящала себя перерисовке целебных трав, ядовитых растений и съедобных грибов из маминого потрёпанного альбома. Она погибла много лет назад, но я помнила её очень хорошо. Триш Этерман всегда ставила нужды друидов на первое место. Возможно, в глубине души я и таила обиду на маму, ведь мы так мало проводили времени вместе, но я тщательно скрывала свои чувства. Признаться самой себе в очевидном – это не такая уж и простая задача! Проще было уйти в себя, заняться любимым делом и не замечать ничего вокруг. Окружающий шум всегда мешал мне сосредоточиться на главном, а потому всё больше времени я проводила наедине с красками, маминым альбомом и своими работами.
Сильный ветер вновь заставил меня вздрогнуть, и я сильнее укуталась в шаль, мысленно надеясь на то, что она спасёт меня ночью. В отрядах карателей всегда были люди с даром, а потому Совет запретил нам разжигать костры. Ищейки чуяли стихию и шли по следам не хуже гончих. Нас спасали зелья, тёплая одежда да вера в сердце. Я вытащила флягу с огненным зельем, искусно сваренном на горной воде Данадой, и, слегка поколебавшись, сделала один глоток. Горло мгновенно обожгло, тело тут же наполнилось теплом. В отличие от мошенников, подсовывающих покупателям алкоголь, Данада, действительно, готовила наши тела к зимовке. Такие зелья имеют накопительный эффект, потому каждый час необходимо было делать пару глотков не только чтобы согреться, но и вспомнить нашу знахарку добрым словом, когда стукнут морозы.
– Лила, Лила! – раздался тоненький голосок Олли. Мальчишка взобрался ко мне по настилу и вцепился в руку, поторапливая. – Она вернулась!
– Ох, Олли. Из-за тебя я испачкала работу, – рассеянно вздохнула я в ответ, но парень меня, похоже, не услышал.
– Быстрее! Что ты копаешься?! Вставай, ну же!
Я заверила Олли, что спущусь быстрее, чем через минуту, и только тогда он от меня отстал. Прибравшись на импровизированном столике, я скрестила руки на груди и задумалась. Несомненно, Олли имел в виду её – Саванну Лавер. Эта незрячая девушка пугала меня до жути, но дети находили её милой. Она проводила с ними много времени, когда возвращалась с молчаливым Лотом в лагерь. Олли, похоже, и вовсе был влюблён в нашу таинственную союзницу. Он смотрел на неё глазами преданного пёсика, и, казалось, готов был выполнить любое поручение. Как Саванне удавалось находить общий язык с детьми оставалось для меня загадкой. Среди друидов она держалась особняком, разговаривала только с Кэрол, ужинала с молчаливым Лотом, а спать ложилась там, где никто из нас не сумел бы её найти. Со мной она заговорила лишь однажды, когда узнала о моей матери. Тогда её тёмные, как пропасть, ведущая в бездну, глаза обратились ко мне, и ощущение это было не из самых приятных. Она словно пыталась прочесть меня, как книгу, но это было невозможно! Разве может видеть та, что не имеет глаз?
Саванна Лавер мне совершенно точно не нравилась. То, как она держалась, как говорила нараспев, как собирала вокруг себя детей, вызывало у меня странную неприязнь. Хотя, я и так с трудом сходилась с другими людьми. По правде сказать, у меня и друзей-то не было! Один лишь Олли проводил со мной много времени, но он мой племянник, а значит, это не считается.
Работа в долине ветров шла полным ходом. Все были чем-то заняты, но я не ощутила укола совести. Зарисовывать то, что может однажды спасти всем нам жизнь – дело не меньшей важности. Благо, друиды это знали и ценили мой труд. Если б только я была такой же умелой целительницей, как моя мама! К своей работе я относилась с любовью, но к самой себе – с глубокой ненавистью. Я лишь копирка, которой не могли доверить ни одно важное дело. Я с таким трудом вновь завоевала доверие своих людей, но некоторые продолжали вспоминать тот случай, приведший к смерти мамы. Была ли я виновата? Косвенно? Отчасти? Или просто накручивала себя, пытаясь найти причину?
