from: Roman_Razvilsky
to: _thunderbird_
В продолжение нашего с вами разговора высылаю файлы эмоциональной настройки и вербальную базу. Назначение искусственного интеллекта – управление колонией типа «метрополия» на Марсе. Требуемые качества: идеальное следование субординации, высокая стрессоустойчивость, оптимизм, готовность к сотрудничеству (полный перечень технических требований приведён во вложении). Ключ к файлам памяти должен быть предоставлен в единственном числе и открыт исключительно на моё имя. Визуализация искусственного интеллекта не требуется.
Срок: 1 месяц.
Аванс будет перечислен после подтверждения согласия.
Итоговая сумма…
Первое правило фрилансера – бойся дедлайна, как огня.
Тонкие пальцы коснулись сенсорного экрана, отправляя подтверждение. Спустя пару минут счёт исполнителя пополнился на сумму, достаточную для поддержания его мотивации к работе. Половину денег программист привычным движением переслал на другой счёт. С получателем (точнее, получательницей) он не виделся уже почти десять лет, но ему это и не требовалось для того, чтобы знать: её мужа недавно уволили с работы, старший сын учится в институте и собирается в марсианскую экспедицию, а сама она ждёт второго ребёнка.
Распакованная коробка архива явила на свет божий адову тучу раздёрганных файлов, и, изрядно тормозя, программа-виртуализатор кое-как собрала их в полупрозрачную, словно недоделанный витраж, безликую фигуру молодого парня. Программист прищурился, глядя на монитор, а потом резко встал с места, выбил из пачки очередную «последнюю» сигарету и закурил прямо в комнате, на пути к балкону. Любопытство исследователя, фоновым процессом тлевшее в его душе с юных лет и по сей день, сейчас грозило разгореться ярким пламенем от ветра, созданного запретом на просмотр файлов памяти, которые, как и всегда при создании искусственного интеллекта на заказ, должны были принадлежать реально живущему (или жившему) человеку.
– Кто ты, маска? – сам собой сорвался с тонких губ программиста вопрос без ответа, а в следующий миг свежий ветер ночного Петербурга подхватил три коротких слова и вместе с дымом унёс вверх, мимо крыш стоэтажных домов, к далёким мерцающим звёздам.
Второе правило фрилансера – не задавай лишних вопросов.
Санька пришел домой, как обычно, через две минуты после того момента, как жена начинала обзванивать морги и больницы в поисках его, пропавшего. И за пять минут до того, как Катька, свет его ненаглядный, приплеталась домой с танцплощадки. Все трое застревали в прихожей, после немой сцены настороженных переглядываний жена объявляла:
– Ужин на столе. Уже. Давно.
Санька, отрабатывая хлеб, виновато опускал глаза, и говорил тихо:
– Прости. Я немного задержался на стенде.
А Катька, рухнув на стул и скидывая туфли с высоченными шпильками, выдыхала:
– Я там счет времени потеряла, мам. Но меня (Петя, Игорь, Олег, нужное подчеркнуть) проводил до дома.
Так и жили. Все собирались за одним столом, молча ковыряли картошку, которую опять забыли посолить, и тщетно искали тему для разговора. Правда, Санька чаще молчал. Его попытки рассказать про работу неизменно наталкивались на презрительную гримасу жены и полное непонимание Катьки, гуманитария до мозга костей. Обеим было глубоко наплевать на разделку кабелей на новой строящейся установке, на технические проблемы установки крыши в ангаре, на дурацкую организацию работ, из-за которой у Саньки…
– Пап, а что у тебя с рукой? – спросила Катька, найдя, наконец, повод оттянуть хоть на миг момент проглатывания безвкусной, но такой «полезной» еды.
Санька сверкнул глазами. Нет, у Катьки определенно проблемы с логикой. Или с любовью к отцу, которого ее мать сейчас по стенке размажет, стоит только оступиться и сказать что-то не так.
Пристальные взгляды скрестились на левом запястье Саньки, где из-под рукава рубашки выглядывал уже не слишком белый бинт.
– Поранился, – коротко сказал Санька, решив не вдаваться в подробности.
Это означало не рассказывать об авральном режиме сборки, когда на ангар, который разбирали-то три дня, выделили всего два, чтобы собрать. И его, программиста по образованию, электромонтажника и слесаря по факту, превратили в уборщицу, заставив мыть секции крыши… технической жидкостью для чистки асфальта. И в таком темпе, что он сам не заметил, как вогнал под кожу острую металлическую занозу, пробившую вену. Нет, он, конечно, почувствовал это, но некогда, нет времени рассматривать, а уж тем более – перевязать и промыть. Уже потом, поздно вечером увидел, и – о, абсурд его существования, – так обрадовался, что нет следов крови на рубашке, и никто его за это пилить не будет.
Впрочем, тот, кто хочет пилить, всегда найдет повод.
– Бросал бы ты свой стенд, пап, – выпалила Катька. – Другой работы, что ли, нет?
Санька молча смотрел в почти нетронутую тарелку.
– Ведь есть же какие-то научные исследования у вас там, автоматизация, в конце концов… – несло Катьку.
– Не указывай мне, дочка, – выдавил Санька, пряча под ресницами закипающую ярость. – Я же не выбираю тебе очередного поклонника.
