Этот жаркий день ничем не отличался от предыдущих дней лениво проходящего апреля. Рабочие часы закончились и на улицы хлынули потоки людей и машин, поднимая в воздух смог с запахом резины. Стояла духота и всюду, даже в спешке прохожих, чувствовалась близость дождя. Первого за эту весну.
Старик сидел на лавочке и ковырял пальцем отошедшую краску. Нервничал. Чувствовал, как начинает болеть спина и голова, но не уходил. Он просидел так уже часа три и все гадал: приедут сегодня или теперь уже завтра?
Этот год запомнится ему навсегда, возможно самой тяжелой битвой в его жизни. Битвой, которую он проиграл. Да и как тут не проиграть-выпусти на арену жалкого оголодавшего раба против опытного гладиатора-и то выглядело бы не так нелепо. Он знал, что все напрасно. Знал, что все жильцы сразу дали согласие и лишь его упрямство продолжает эту волокиту. Он чувствовал на себе их раздраженные, недоумевающие взгляды, не раз находил глупые, а порой и жестокие записки под дверью. Но не мог позволить себе сдаться.
Он поднял слезящиеся от солнца глаза и снова посмотрел на дом. Его дом. Он надеялся, что за год чувство боли утихнет и ему будет легче. Но этого не произошло. Он держался до последнего, даже когда судья объявил результаты дела, не стал съезжать. И только когда дом обесточили, перебрался к сыну. Снос назначили на последние числа апреля. И вот уже несколько недель он ездил попрощаться. Это было далеко, почти два часа на автобусе ехать. Сын отговаривал его, невестка каждый день придумывала ему какие-нибудь занятия. Но сразу после обеда он выходил из дома и шел к остановке. Выходя из автобуса, он спешил, боясь увидеть уже руины и облегченно вздыхал, различая между голыми деревьями краснокирпичные стены. Вечером, когда он возвращался, то заставал всех домашних за ужином. Его сажали за стол, кормили, как заядлого путешественника, вернувшегося из экспедиции, весело расспрашивали о том, что интересного было в дороге. Но он со стыдом замечал в их заботливых взглядах едкий страх. “Наверно думают, что однажды я вернусь со съехавшей крышей”-горько усмехнувшись подумал он. “Или не вернусь вообще”.
