2060 год от Рождества Христова
Андрей Романов стоял у окна с решёткой и мрачным невидящим взором глядел в пустоту. Косой мелкий дождь стучал по стеклу.
– Убийца! Смерть тирану! – злобные голоса врывались издалека в его сознание, поглощённое мыслями о прошлом. Он вспомнил катастрофу первого дня войны, но вины своей не смог признать… В его памяти воскрес образ друга, которого он предал и обрёк на гибель. Андрей Романов качнул головой, прогоняя от себя болезненные воспоминания, и перенёсся в счастливое беззаботное детство…
Скрипнула дверь за спиной. Он обернулся и увидел надзирателя Джона. «Пора, Ваше Величество! Настал последний судный день…» – ухмыльнулся англичанин. Седовласый мужчина с густой чёрной бородкой, сложив руки за спиной, покинул камеру.
В сопровождении Джона он шёл по мрачным коридорам лондонской тюрьмы… Отворилась решетчатая дверь. Андрей Романов встретился взглядом с тюремщиком, в глазах которого сверкнуло обычное злорадство. Джон передал его конвоирам. На лифте они стремительно спустились под землю (во времена войны был прорыт тоннель, связавший государственные учреждения королевства секретной веткой метрополитена).
«Они не понимают, что делают моё имя бессмертным!» – подумал Андрей Романов и шагнул в вагон скоростного поезда.
Без малого месяц его под конвоем доставляли в здание Верховного суда, где проходил закрытый процесс. Он садился на скамейку подсудимых и мрачным взором оглядывал зал, встречая полные ненависти глаза людей, которые считали его виновником всех своих бед. К трибуне один за другим подходили многочисленные свидетели обвинения.
– Вся моя семья погибла под той бомбой, – рассказывал убитый горем мужчина. – Жена и двое детей: сын Брайан и восьмимесячная дочь Эмили.
Андрей Романов насторожился, услышав это имя.
– Мы жили на окраине города, – продолжал свидетель. – Поблизости – ни одного военного объекта… Их не стало в один миг. Почему я не умер вместе с ними?!
Такие истории ранили сердце Андрея Романова. Ему было неприятно выслушивать оскорбления в свой адрес. Одна женщина, потерявшая сыновей на той войне, выхватила пистолет и выстрелила в него…
По счастью, она промахнулась, и у неё тотчас отобрали оружие.
Когда прокурор произносил свою речь, Андрей Романов думал о ребёнке, которого родила предавшая его женщина. Он поймал себя на мысли, что не чувствует к ней ненависти. Бог всем судья!
«Предатель достоин лишь жалости, ибо нет греха более тяжкого, чем измена!» – вздохнул Андрей Романов и вспомнил тот день, когда на суд из России приехали его бывшие соратники и, в их числе, премьер Алексеев. Тот поначалу избегал его взгляда, но вскоре осмелел, кричал и размахивал руками:
– Он много раз признавался в ненависти к англоязычному миру, а незадолго до атомных бомбардировок Америки созвал заседание Совета Безопасности и сказал дословно следующее: «Пора покончить с этими подлыми империалистами».
– Ты меня в коммунисты записал?! – возмутился Андрей Романов и громко рассмеялся. Раскаты хохота долго сотрясали своды зала…
И вот, настал последний день суда. Он привычно сел на своё место, огляделся по сторонам и увидел прокурора, который накануне сравнил его с Гитлером. Народа в зале на сей раз не было. Пока судья оглашал приговор, Андрей Романов перенёсся в далёкое прошлое, где плескались воды Урала, и сияла улыбка на лице прекрасной девушки с золотистыми волосами, но картинка вскоре изменилась: теперь он стоит на перекрёстке и видит браслетик на руке, что высунулась из-под белого покрывала…
Больно кольнуло в груди его, но тотчас подоспел ещё один удар.
– Пожизненное заключение на лунной станции! – провозгласил судья. Так решил английский премьер-министр накануне: «Пусть он живёт, мучается и знает, что никто его не спасёт!»
– Не может быть, – растерянно пробормотал Андрей Романов, не желая верить своим ушам. – Подлая нация! Им недостаточно моих унижений…
В тюремной камере он, наконец-то, остался один. Было темно, за окном стояла тишина… благословенная тишина. Он упал на кровать и закрыл глаза, мечтая забыться сном, но мысли не отпускали его. В последнее время он желал лишь одного – покоя…
«Похоже, свою горькую чашу страданий я ещё не испил до дна, – невесело заключил он. – Но на этом пути я должен во что бы то ни стало сохранить мужество!»
Андрей Романов едва задремал, когда надзиратель Джон потряс за плечо его:
– Вставайте, Ваше Величество, вы отправляетесь на небеса.
Андрей Романов привык к шуточкам англичанина и ничего не ответил ему.
Он покинул здание тюрьмы и шёл по улице, освещённой фонарями, – под охраной взвода конвоиров в бронекостюмах и чёрных масках. Они оглядывались по сторонам…
Вдруг резкий звук пронзил его слух: нечто смертельно опасное просвистело над головой, и он упал на землю под тяжестью навалившихся охранников. В тот миг его жизнь снова висела на волоске, но конвоиры словно знали, что в него будут стрелять…
