– Боже мой, Мэг, посмотри, какая красота!
Мэг Паркер нехотя оторвалась от созерцания непередаваемо синей глади моря, повернулась и от неожиданности ахнула. Дорис раскинула руки, как крылья, и балансировала, стоя на огромном валуне на одной ноге.
– Дорис, немедленно спускайся! Дорис! Ты ведешь себя как ребенок!
– Очень может быть, – нисколько не смущаясь своего поведения и даже не подумав подчиниться, заявила Дорис. Ее рыжеватые волосы развевались на ветру, то и дело закрывая смеющееся лицо. – Но мне так хорошо, что хочется хоть немножко подурачиться. И тебе хватит вести себя, как заботливая матушка. Лучше залезай сюда.
– Ни за что. Ты прекрасно знаешь, что я ужасно боюсь высоты. Дорис, пожалуйста, слезай! – произнесла Мэг уже умоляюще.
– Ух, какая же ты все-таки зануда!..
Дорис с видимой неохотой стала спускаться по огромным осколкам скал. Она то и дело взмахивала руками в попытке удержать равновесие. Наконец, к величайшему облегчению Мэг, Дорис спрыгнула с последнего валуна и оказалась рядом.
– Нам пора возвращаться. – Убедившись, что с Дорис все в полном порядке, Мэг тут же стала самой собой: сдержанной, спокойной и практичной.
– Уже?
– Дорис, мы гуляем по окрестностям с самого утра. А сейчас почти полдень и жара становится просто невыносимой.
– Но ты же сама решила прогуляться, – тут же напомнила Дорис.
– Я не предполагала, что эта прогулка так затянется.
– Слава богу, Елена должна вот-вот появиться. Мэг склонила голову и ковырнула носком сандалии небольшой камушек.
– Дорис, ты считаешь, что мы должны были принять это приглашение?
– Ты опять за старое! Мы уже столько раз это обсуждали! Елена предложила нам оптимальный вариант отдыха, а ты продолжаешь сомневаться. За такие предложения хватаются обеими руками… ногами и зубами, – для красного словца добавила Дорис. Мэг немного расслабилась, и на ее губах появилась слабая улыбка. – Вот так-то лучше. Что ни говори, это самый отличный вариант из всех, какие могли нам подвернуться. Несколько дней мы будем просто отдыхать, без всяких перемещений по этой скалистой местности под палящими лучами беспощадного солнца. Тебя еще что-то беспокоит? Давай, Мэг, выкладывай, я готова к любым поворотам.
– Больше ничего.
– А ты не хочешь мне рассказать, о чем вчера спорила по телефону с Дейвом?
– Дорис! – укоризненно воскликнула Мэг.
– Я не подслушивала. Просто ты так громко разговаривала, что не услышать было нельзя. Так что Дейв хотел?
– Он волнуется за меня.
– Понятно. Замучили дурные предчувствия!
– Дорис, перестань!
– Просто я как вспомню, с каким нежеланием он тебя отпускал, просто зло берет. Он распоряжается тобой, словно вы… вы… – Дорис явно подбирала слова, а потом выпалила: – Как будто вы женаты!
– Я тебе сто раз говорила, что мы просто друзья и не собираемся жениться! – Мэг явно разозлилась, но Дорис ничуть не смутил резкий тон подруги.
– Мэг, пойми меня правильно, я не имею ничего против Дейва, просто мужчинам нельзя давать воли, иначе…
– Дорис!
– Хорошо, хорошо, молчу. Поговорим как-нибудь в другой раз. И вообще, что с тобой сегодня происходит? Ты нервничаешь из-за ничего не значащих пустяков. Какая муха тебя укусила?
– Цеце… – ехидно ответила Мэг.
Дорис с мученическим видом покачала головой и даже для большего эффекта закатила глаза, как бы говоря «за что мне это?», но Мэг давным-давно были знакомы все уловки подруги. Поэтому мимику Дорис она оставила без внимания.
– Ладно, давай спускаться с этой горы. Не будем заставлять Елену ждать нас.
– Вот это другой разговор!
Дорис победно улыбнулась и зашагала по едва заметной тропинке. Мэг вздохнула и поплелась следом. Ветер теребил подол ее легкого платья, обвивая стройные ноги, и взметывал пряди волос очень редкого платинового оттенка, которые Мэг холила и лелеяла. Она несколько раз раздраженно смахнула волосы с лица, а потом, немного подумав, стянула резинкой в конский хвост. Красоты в этой прическе, конечно, никакой, зато шее стало гораздо прохладнее.
– Мэг, что ты там застряла?
– Уже иду…
Мэг догнала ушедшую вперед подругу, и они пошли рядом.
– Как у тебя дела с твоим боссом? Этот засранец оставил свои домогательства?
– Дорис! – укоризненно воскликнула Мэг. – Что ты говоришь?!
– Скажи мне, дорогая, чем ты возмущена больше: тем, что я опять лезу не в свое дело, или тем, что тебе не хочется об этом говорить?
– Тем, что ничего подобного и в помине нет! Макс лучший из боссов, с которым мне доводилось работать, у нас прекрасные дружеские отношения, а ты вечно все переворачиваешь с ног на голову! А еще тем, что ты не должна позволять себе подобных высказываний. Я думала, что работа в «Галерее» хоть немного образумит тебя, но я ошибалась…
– Все еще борешься за чистоту моей речи? Ты, конечно, права и я не должна так говорить! – Дорис скривилась в абсолютно притворном отчаянии. – При таких родителях, как у меня, и при моей работе я вообще должна изъясняться только на правильном до тошноты английском языке…
Мэг невольно улыбнулась этим словам, потому что Дорис на ее памяти – а знакомы они были с пяти лет! – никогда не изъяснялась на классическом английском языке. Она предпочитала стиль общения, который приводил в ужас ее родителей, посвятивших себя филологии. Сама Дорис объясняла сей парадокс тем, что в ней заговорила кровь прапрапрапрадедушки, который был пиратом.
