Читать онлайн полностью бесплатно Мария Мельникова - Птица, обитающая… Стихотворения

Птица, обитающая… Стихотворения

В книге вы найдете стихотворения о ромашках, персональном конце света, способах катания на карусели, кошках, древних греках, особенностях разведения внутренних овец – а также о других столь же странных, но увлекательных вещах.

© Мария Михайловна Мельникова, 2015

© Мария Михайловна Мельникова, дизайн обложки, 2015

© Мария Михайловна Мельникова, иллюстрации, 2015


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Предисловие

Историю поэзии можно писать, говоря, к примеру, исключительно о судьбах лирического субъекта. Трансформации постромантического «я» в новейшей поэзии привели к распространению так называемого «плавающего» субъекта, расщепленной поэтической личности, существующей в пространстве внеиерархического мира, в ситуации тотального кризиса идентичности, приводящего, в свою очередь, к формированию новых идентичностей.

В этой ситуации для молодой поэзии неожиданно стало важнейшим понятие опыта. Описание места себя-в-мире становится не просто маркером пребывания здесь-и-сейчас, но чуть ли не единственным способом сохранить представление о целостности говорящей личности. В стихотворениях Марии Мельниковой это самоощущение обретает яркость и убедительность: «Птица, обитающая в скрипучих качелях, / Голосом моего детства, или чьего другого – / Или чего другого – / Сообщает о лете, которое предстоит запомнить / Или не запомнить – не знаю, как все получится. / Сообщает о детстве, которое у меня было / И по этой причине не денется от меня никуда». Владение иллюзорным опытом становится чувством гораздо более сильным и насущным, нежели соотнесенность с десакрализованными внешними атрибутами реальности.

Вообще, стихотворения Мельниковой задают координаты специфического стоицизма, так сказать, стоицизма новой формации, при котором нет даже и признаков самопостулирования «гордого человека» («ты Царь – живи один»); нет, здесь возникает своеобразный стоицизм самоумаления, такой себе апофатический стоицизм. Плюс – редкая в новейшей поэзии нота – своего рода морализм имморалистической эпохи, поиск некоторых оснований в культурном архиве – оснований не менее ложных, нежели мысль о собственном существовании, – и от того не менее значимых: «Мне будет сложно тебе объяснить, мое сердце, / Почему никого не надо любить, и я, правда, не знаю, / Что тебе посоветовать из мирового наследия, / Но мы будем работать над этим, мы будем работать… наверно…»

Стихи Мельниковой устраняют ироническое самоуспокоение не только как метод, но и как возможность, это поэзия, нацеленная на осознание внутренней дисгармоничности, отчасти даже и признание ее, но никоим образом не возвеличивание, не придание ей ценностного начала. Баланс сложных психологических экспериментов лирического субъекта, производимых над самим собой, и внеположенного сомнительного мира с его неустановимыми требованиями и правилами, рождает жесткий и убедительный поэтический жест Марии Мельниковой.

Данила Давыдов

Песни спальных районов

Все это посвящается

Некрасивой улице Хачатуряна,

Ничем не напоминающей о композиторе,

И смиренной улице Коминтерна,

Ничем не напоминающей о Коминтерне.

Названия улиц следует уважать,

И то, что они называют,

Тоже следует уважать

В любом случае,

Потому что когда на нас снова подует,

Надо будет за что-то держаться,

А держаться за что-то большое и важное

Мы, как показывает практика,

Умеем плохо.

Двор

Птица, обитающая в скрипучих качелях,
Голосом моего детства, или чьего другого —
Или чего другого —
Сообщает о лете, которое предстоит запомнить
Или не запомнить – не знаю, как все получится.
Сообщает о детстве, которое у меня было
И по этой причине не денется от меня никуда,
И о том, что не надо грустить чрезмерно.
Она не знает,
А точнее, ей безразлично,
О чем я грущу, но она так чудесно уверена,
Так чудесно уверена, что не надо грустить чрезмерно,
А лишь чуточку, чтоб как синий цвет у Сезанна,
Как кислинка во рту, и детская фотография.
Как это глупо —
Птиц и мудрость закладывать в скрип, но поверье, есть вещи глупее,
И я вам даже скажу: таковых большинство.

Сигарета

Сигарета,
Падающая с балкона июньской ночью,
Вряд ли знает что-нибудь об астрологии и кометах
Или Викторе Цое.
Да что она вообще может знать, кроме того разговора,
Что велся, пока курили, – это если был разговор.
А если не было разговора?
Тогда это просто кошмар, а не жизнь. Вы, конечно, спросите:
Какая, к лешему, жизнь у чем-то набитой трубочки,
Летящей в потемках вниз, по направленью
К говну, собачьему и человечьему, и битым бутылкам;
Летящей – и этим разительно отличающейся от нас,
Представляющих собой нечто гораздо более сложное
И движущееся в направлении, несомненно
Достойном и, может быть, даже прекрасном?
Ох, что же мне вам ответить, мои собеседники,
Выдуманные мною в жалких лирических целях
В этой июньской ночи, в бедном московском районе,
Где дома не мерятся высотой с деревьями
И железнодорожная станция
Старательно притворяется адовой пастью,
Издавая достойные Данте лязги и визги,
И взволнованный женский голос кричит в динамик
Что-то важное вроде «Дыр булл щыл» или «Ктулху фхтагн»,
И из окна я не вижу практически ничего,
Чему пригодятся мои ирония с философией,
Да и сама я?
Разумеется, это не мешает любви, но желанье быть частью —
Ох, это неистребимое, бессмысленное, как Моцарт, желанье быть частью —
Цветком в уголочке справа, горгульей рогатою, веселой надписью «хуй»,


Другие книги автора Мария Мельникова
Ваши рекомендации