В облаках есть что-то чрезвычайно эротичное, особенно если смотреть на них сверху из иллюминатора самолета – их белизна и чистота, их плавные изгибы, переходящие в умопомрачительные провалы.
Однако эротичность полета на десятитысячной высоте этим не ограничивается. Чего стоит одна инструкция по безопасности, лежащая в спинке впередистоящего кресла: «Прежде чем покидать самолет, снимите обувь на высоком каблуке и синтетические чулки». Тут же перед глазами встает девушка, которая, перед тем как покинуть горящий самолет с помощью аварийного надувного трапа, изящно скидывает туфельки на высоком каблучке, а затем, пикантно сидя на полу, приподнимает ножку и скатывает с нее чулок.
И просто нельзя не прийти в горячечное возбуждение от следующего пункта о том, как правильно покидать попавший в аварию самолет: сначала ноги и только потом голова. Короче, никак иначе нельзя, только вперед ногами.
В самом хвосте полупустого самолета на так называемых местах для курящих в кресле у прохода сидел герой повествования – Никита Самолетов. Рядом, забравшись с ногами на два свободных кресла и для удобства положив голову на колени к Самолетову, мирно спала прекрасная незнакомка.
Они летели в Москву с дополнительной посадкой в Шеноне. Может возникнуть вопрос: если они были незнакомы (он даже не знал ее настоящего имени), то как оказалось, что голова девушки удобно устроилась на коленях у мужчины? Более того, его рука не менее удобно покоилась на ее бедре, так что со стороны могло показаться, будто это пара любовников мило устроилась в хвосте самолета, чтобы им никто не мешал. Однако ничего удивительного в этом не было: молодые люди познакомились перед самой посадкой в самолет. Он помог ей управиться с двумя тяжеленными чемоданами ее багажа, купил сэндвич и воду, так как у девушки не оказалось при себе денег. Чужая страна и перспектива дальнего перелета необычным образом сближают даже самых разных людей, что уж говорить о симпатичной девушке и молодом мужчине.
Лайнер поднялся в воздух днем, но так как он летел в северных широтах навстречу солнцу, то сутки летели ровно в два раза быстрее. Очень скоро за окном наступили сумерки, а потом и полная, непроглядная из-за облаков, ночь. Никита знал, что при полете из Москвы в Вашингтон человек получает лишние полдня жизни, и поэтому лучше всего выпить водки и покрепче уснуть, чтобы перестройка организма проходила не так болезненно. Обратно же, при возвращении в Старый Свет, лучше вообще не спать, чтобы скомпенсировать навсегда потерянные восемь часов жизни.
Впрочем, для его спутницы подобные рассуждения ничего не значили: она захотела спать и уснула. Никита не смог бы последовать ее примеру, даже если бы попытался заставить себя. Его ум был чересчур возбужден недавними событиями, произошедшими с ним за три недели пребывания в Вашингтоне.
Самолетова переполняло непривычное ощущение свободы, а также бесконечная грусть от расставания с владеющим им последние пять лет чувством, как с чем-то привычным и дорогим. Он ощущал свою потерянность, зыбкую пустоту в сердце, которую еще не известно, удастся ли когда-нибудь заполнить столь же щемящей нежностью к близкому и одновременно бесконечно далекому существу.
Он, наконец, простился с юностью, чему, с одной стороны, радовался, как школьник в ночь выпускного бала, который вырвался на свободу. С другой стороны, он испытывал легкую ностальгию по тем временам, когда каждый день приносил простые открытия, когда было сделано множество глупостей, когда жизнь казалась манящей планетой еще неизведанных радостей и неожиданных подарков.
Он простился со временем первых поцелуев, первых разочарований и побед. Временем чистых, а потому самых лучших страстей, которые никогда не повторятся, но и никогда не забудутся.
***
История этой любви началась достаточно прозаично четыре года назад. Они познакомились на курсах автовождения. В перерыве между занятиями он читал книжку на английском языке. Она сидела со своим парнем за соседней партой. Поначалу Никита принял парня за ее мужа. Уж слишком интимно они держались за руку, когда приходили или уходили с занятий. Так, казалось ему, ведут себя только молодожены в первый месяц после свадьбы.
Нельзя сказать, что она сразу произвела на него сильное впечатление: худенькая девушка с фигурой подростка, темными вьющимися волосами и необычным именем Глория. Он даже подумал, что, если ее коротко подстричь, она будет больше похожа на мальчика.
Свое внимание он обратил на нее, вероятнее всего, из ревности к счастью недавно поженившихся супругов, увлеченных друг другом так, что им некогда замечать других людей. Однако очень скоро он понял, что и сам не остался незамеченным ею. Как-то, в перерыве между занятиями по теории двигателя внутреннего сгорания, Самолетов по привычке достал из сумки карманного размера книжку в глянцевой обложке и углубился в чтение английского текста. Это занятие требовало от него определенных усилий, так как в то время его словарный запас был не так уж велик: его хватало лишь на то, чтобы следить за ходом повествования в сильно обедненном деталями варианте.
