Тема психоэтики и, соответственно, отличий нашего подхода в понимании этики от классических и современных (узко направленных) объяснительных моделей этого, всегда актуального феномена была определена в качестве главного приоритета в ходе работы над общей теории психотерапии – фундаментальной эпистемологической основы современной научной психотерапии.
В частности, концепция психоэтики в своем современном состоянии была выведена на завершающих этапах реализации Базисной научно-исследовательской программы психотерапевтического профиля (1996—2021), где основное внимание уделялось этическому содержанию и соответствующему оформлению психотерапевтической деятельности.
В ходе выполнения Базисной НИП, психоэтика – в функциональном смысле – определялась нами как учение о нравственной стороне психотехнологической деятельности человека, разрабатываемое на основании важнейших принципов и компонентов общей теории психотерапии. Фактически данное определение означает, что концепция психоэтики в полной мере учитывает: обновленную «информационную генетику» и функциональную сущность психического; необходимость крайне бережного и экологически выверенного отношения к психике, тем более в тех видах профессиональной деятельности, которые связаны с рисками развития соответствующих негативных эффектов; необходимость обоснования, разработки и утверждения достаточно строгих этических регламентов любой психотехнологической и, безусловно, профессиональной психотерапевтической деятельности.
Настоящее определение, следовательно, означает еще и то, что концепция психоэтики в своем завершенном виде генерирует функциональные смыслы и принципы нормативного регулирования в сфере психотерапевтической и любой другой психотехнической деятельности. Согласно таким принципам психоэтическое целеполагание безусловно и постоянно должно присутствовать в фокусе внимания специалистов-психотерапевтов. То есть идеологией психоэтики должно быть пронизано концептуальное, технологическое и нормативное обеспечение процесса психотерапии и других ментальных дисциплин. Сама же психотерапия в свете всего сказанного должна быть генератором, ключевым носителем и активным проводником идеологии психоэтики в стремительно расширяющемся поле агрессивных психотехнологий.
Актуальный исследовательский контекст
Необходимость обращения к теме психоэтики в первую очередь связана с обстоятельствами, которые с известными оговорками можно обозначить как внешние и которые имеют крайне неблагоприятную тенденцию стремительного и неконтролируемого кризисного развития с предсказуемым катастрофическим итогом.
Речь здесь идет о глобальных экологических проблемах, эффективное решение которых невозможно без «прорывных» достижений в сфере эволюционной этики: экологии разума (Г. Бейтсон, 2005, 2016), психоэкологии, психоэтики, но также и о процессе распространения деструктивных социальных эпидемий Новейшего времени, на наших глазах перерастающим в главную угрозу существующему социальному порядку.
Нет никакого сомнения в том, что, с одной стороны, мы являемся свидетелями абсолютно беспрецедентного роста степени агрессивности среды – и в большей степени даже информационной среды, нежели природной. С другой стороны, мы наблюдаем все более ускоряющуюся динамику разрушения адаптивного потенциала (или потенциала здоровья) человеческой популяции, притом что какого-либо ощутимого успеха в сфере противодействующих усилий – а по другим, более жестким оценкам речь идет о вполне очевидном провале таких усилий – идейное и технологическое содержание как Третьей, так и Четвертой промышленных революций нам так и не принесло. И мы также абсолютно уверены в том, что только лишь радикальный разворот упомянутых двух векторов цивилизационного развития – в сторону существенного снижения степени агрессивности среды и «прорывного» улучшения адаптивных кондиций современного человека и общества – способен изменить обозначенную здесь тревожную ситуацию в позитивном направлении. А такой разворот возможен лишь с разработкой и принятием идеологии психоэтики, выстроенной на основе обновленной «информационной генетики» общей теории психотерапии.
Далее необходимо иметь в виду, что наиболее агрессивный агент внешней среды – рынок деструктивных психотехнологий – в последние десятилетия не только увеличивался в объемах, но и непрерывно расширялся по ассортименту используемых технологий. Озабоченность по этому поводу выражали многие известные ученые и философы, в том числе известные специалисты в области лингвистики, технологий контроля сознания Н. Хомский (1989), С. Хассен (2001), Н. Д. Узлов (2011). Этими специалистами в конце прошлого и начале нынешнего века отмечался взрывной рост использования психотехнологий, ограничивающих свободу человека: информационного манипулирования сознанием и поведением человека, деструктивного социального влияния, манипулирования личностью, манипуляции сознанием, скрытого управления человеком, тайного принуждения личности, контроля сознания, «промывания мозгов», рефлексивного управления, психоинжиниринга, психологического кодирования, несанкционированного программирования, «зомбирования», «шизофренизации» массового сознания, «теневой» психологии, создания виртуальных «групп смерти», создания компьютерных игр, стимулирующих суицидальные тенденции и проч., при том что сектор конструктивных психотехнологий – в первую очередь профессиональной психотерапии, психологического консультирования, экологически выверенных трениговых технологий и, с некоторыми оговорками, воспитания и образования – так и не был надежно отграничен от деструктивного психотехнологического сектора. В теоретических концептах, на которых базировались данные технологии, вопросы современного понимания, сохранения и развития крайне важной категории индивидуальной свободы в ходе прохождения соответствующего психотехнологического цикла, в должной степени не прорабатывались, в силу чего некоторые чрезмерно критически настроенные авторы до самого последнего времени причисляли психотерапию, консультирование и тренинги к полюсу манипулятивных психотехнологий, сродни технологиям «промывания мозгов».
