Факт появления и существования феномена Веры притягивает внимание религиозных деятелей, философов, ученых и любого разумного человека, наделенного даром рефлексии.
Феномен Веры, так или иначе, присутствует в идеях стержневого времени, подлинного «ядра» цивилизационного развития, высказанных блистательными мыслителями прошлого века Карлом Ясперсом и Арнольдом Джозефом Тойнби. Именно в этих идеях аргументируются тезисы того, что Вера рождает глубинные смыслы, придает устойчивость человеку, группе и обществу перед лицом эпохальных вызовов. А сказать, что именно в эпоху Новейшего времени живущие ныне поколения более чем когда-либо нуждаются в обновлении именно таких ресурсных смыслов – не сказать ничего. Ибо тенденция развития цивилизационных процессов в последние десятилетия и особенно в самые последние годы такова, что единственным уместным обозначением здесь является термины перманентного, всеохватывающего, а нашем случае еще и удушающего санкционного кризиса. Такое беспрецедентное кризисное давление сопровождается ситуацией тотальной неопределенности, возрастанием «градуса» тревоги у значительной части населения, существенным повышением уровня агрессии в любых формах проявления индивидуальной и социальной активности, и особенно – в характеристиках информационной среды.
Все чаще мы слышим утверждения в духе того, что все перечисленное – есть «флаги» катастрофы невиданного доселе масштаба и глубины. Так, по мнению известного футуролога Джамаиса Кашио (2020) в самом скором времени нас ожидает «нечто грандиозное и потенциально ошеломляющее».
Вопрос еще и в том, что если в 50-х, 70-х годах прошлого века лишь немногие интеллектуальные лидеры – например, Карл Густав Юнг, Эрих Фромм – говорили о стагнации ресурсной миссии традиционных институтов религии и науки, то в последние годы таких заявлений не делают разве что одиозные ревнители веры и завзятые коллекционеры научных грантов. То есть, набирающая с середины прошлого века ход инфляция важнейших параметров ценностного, идиоматического, а значит – и этического порядка, генерируемых этими фундаментальными институтами, стала очевидной для всех мыслящих людей.
Тем не менее, серьезные и погруженные в данную тему исследователи не склонны предаваться апокалиптическим настроениям, а напротив, пытаются прояснить суть вот этой глубинной «турбулентности». И по крайней мере многие из них все более склоняются к выводу, что речь идет о кризисной динамике перехода от устаревших, «отработавших свое» параметров цивилизационного порядка к другим, становящимся и не вполне ясным магистралям, призванным координировать процессы бытия человека, устремленного в будущее.
К примеру, тот же Джамаис Кашио, разрабатывающий концепцию BANI-мира (аббревиатура англоязычных определений хрупкий-тревожный-нелинейный-непостижимый), заявляет о необходимости поиска обновленного «объектива, через который можно увидеть и структурировать то, что происходит в мире». При том, что ситуация в мире характеризуется им как «многомерный, сгущающийся хаос». Но далее Кашио поясняет, что характеристика непостижимости современного мира как раз и обостряет потребность в интуитивном схватывании и достижении особой «прозрачности» того, что ранее представлялось непостижимым. И что именно эта способность находит свое отражение в термине «трансцензуальное мышление». Здесь же мы предлагаем вспомнить и о последнем по времени эпистемологическом повороте, постулирующем необходимость отказа от метапозиции наукоцентризма и принятия тезиса того, что возможны и другие способы познания сверх-сложной категории реальности.
Вопрос, следовательно, заключается в том, чтобы как можно быстрее и точнее идентифицировать эти новые магистрали цивилизационного развития, а в нашем случае – еще и обосновать возможность обновления несущих ресурсных идиом современного человека. При полном понимании того, что идиоматическое и феноменологическое обогащение емкого понятия и, конечно, особого состояния Веры – а значит и способности «передвигать горы» в ситуации затяжного, глубокого кризиса – представляет здесь неоспоримый приоритет. И конечно же, – при понимании того, что этот исследовательский процесс должен осуществляться со всей возможной деликатностью и соблюдением этических норм.
Если сформулировать задачу еще точнее, то мы должны предъявить заинтересованным лицам и сообществу в целом именно такой способ неконфликтного, развивающего и обогащающего взаимодействия стержневой религиозной и научной идеи бытия-в-мире, который, во-первых, не «обнуляет» каждую из них – а все уверения в комплементарности и совместимости этих полярных объяснительных моделей реальности, как мы вскоре убедимся, это пока что фикция. И во-вторых, данный способ сам по себе должен быть стимулом к активной генерации обновленных и целостных ресурсных идиом, и бытийных координат для современного человека.
Феномен Веры, таким образом, выводится в предметную сферу современной авангардной науки, занимающейся сложной проблематикой психического. Такая наука, безусловно, должна иметь в своем распоряжении инструмент когнитивной оптики, позволяющей не только «разглядеть», но усилить и упрочить сущностные характеристики исследуемого феномена.
