Лошадь устало и неторопливо тащила повозку, в которой сидели двое мужчин и в углу, где было навалено, побольше сена, лежал мальчик трёх лет от роду.
Колёса то и дело уходили в многочисленные ямки, вырытые сусликами, и тяжёлые оси скрипели, жалобно и протяжно. Мужчины весело переговаривались между собой, а ребёнок лежал неподвижно, укутанный в старую шаль и неподвижно смотрел перед собой широко раскрытыми глазами.
Кругом развернулись Карпаты, широкие горные долины, заросшие большими елями, дикие груши и можевеловые заросли….Щебетание птиц и жаркое августовское солнце над головой. Тот, кто держал вожжи изрядно вспотел и кепка была нахлобучена набок.
Телега то скрывалась из виду, то вновь появлялась дальше на склоне. Мальчика сильно трясло и он ёрзал по сену, ударяясь об край телеги, но взрослых это видимо не интересовало. Широкие глаза его обнимали эти дивные места, прекрасные горы Карпаты и в голове была радость и ясно, впереди счастье так будет всегда…
Противный писк будильника разбудил ночную тишину комнаты. Кромешная тьма… Что-то зашевелилось в середине комнаты и раздался грохот падающего тела. Тут же худощавая рука, судорожно нащупав массивный канделябр зажгла свечи и комната озарилась светом… Но о Боже, что за комната… Никакой меблировки, на стенах —гобелены и портреты каких то серьёзных и важных людей в париках, о да это Пуассон, этот Ланграж, чуть поодаль – Шарль Эрмит. Здесь, что живёт математик… Середину комнаты занимал роскошный христианский гроб из орехового дерева, с гипсовыми кистями и бронзовыми ручками… Очевидно это и было ночное прибежище обладателя худых рук. Взору пристал небольшого роста брюнет, ещё совсем молодой, С непослушными кудрями на голове. Господи, какое худое тело! Отчётливые рёберные дуги и щиколотки, ноги тонкие как у куропатки… Парень поспешил из комнаты, на ходу натягивая штаны и что то бубня недовольное. Опять раздражение нет носков… Не переставая чертыхаться и наткнувшись на сонного кота Птолемея, он находит носки в углу комнаты, небрежно кинутыми на кресло. На скоро одевшись выходит в то, что называется гостиной. Просторная комната так же была без мебели и лишь почти во всю его длину тянуло стол из чёрного дерева. Пора канделябров с замысловатой ковкой освещали её. Тяжёлые бордовые драпировки опускались но пол, заслоняя малейший свет. В углу стояли эбеновые часы и как током, слух отчеканивал глухой их бой и движение маятника. Хозяин устало сел на высокий стул и недовольно обвёл комнату пристальным взглядом «Не то, нет того эффекта! «Ян Гонза, так звали этого эстета, был 27 лет отроду и сейчас торопился на работу. Мысли о ней видимо были ему неприятны, потому как он сидел мрачным и поникшим. Наскоро хлебнув кофе он тихо вышел из тьмы мрачных сводов имения Гонзов. Яркий солнечный свет тут же ослепил его и в глазах помутнело. Чуть тряхнув головой, подняв воротник серого плаща быстрыми шагами направился к широкому подъезду, ведущему на улицу. Субъект сходу взял большие обороты и слишком большими шагами для его роста, решительно двинулся в толпу зевак, спешащих на работу.
Со стороны было видно, что Гонза сильно раскачивается, причём торс его плавно двигался с боку на бок синхронно шагал. Было ощущение танца, красивого танца. Его часто окликали издали, узнавая несуразную походу и тот лишь рассеяно махал рукой в их направлении. Было видно, что внимание это тяготит его и движения уже напоминали торсионную дистонию. Шаг переходил в бег, а прохожим не было конца… Проклятые машины и мотоциклы оглашали улицу, противным шумом и каждый раз шум в его ушах трансформировался в невыносимый для психики адский набат. Господи, наконец улица сворачивала в узкий проулок и вдалеке слышался грохот трогающихся составов и тепловозов. Видимо это многое значило для героя, потому как он радостно вздохнув, торопливо побежал к депо… Дальнейшая дорога лежала по узкой дорожке вдоль насыпи железной дороги вокруг не было ни души. Мягкая трава под ногами, утренняя трель сверчков… Походка сбавила обороты и Гонза шёл наслаждаясь тишиной и одиночеством..Вдали показался гигантский Организм-завод! Пыхающий трубами, он лежал на огромном плато, как мираж в пустыне… Гигант стремительно приближался и уже можно было различить маленькие фигурки муравьёв —людей… Это и был конечный объект утреннего марафона —вагоностроительный завод. Гул исполинских прессов и механизмов оглашал утреннюю прохладу.» И так каждый день …!взгрустнуло в его голове. Он знал наперёд каждую дальнейшую минуту. Вот сейчас нескладную фигуру приметит вон та толпа широкоплечих мужиков и женщин в платках… бессмысленные разговоры до проходной и все растворятся в сосудах Организма. Так и стало! Уже издали послышались возгласы, приветствий, и горстка людей остановилась подождать запоздальца. Но что стало с походкой и лицом нашего эстета! Шаги стали размеренными и важными, а лицо выдало гримасу сердечности и доброжелательной лести. Ян, хитрый лис в одночасье преобразился и стал таким же муравьишкой, кА эти сотни крепких рабочих. Пожатия рук были болезненными для тонких кистей узкие плечи сотрясались от ударов приветствия, а широкогорлые рты на небритых лицах выдавали едкие и смешные тирады …Ну что же, игра начата! На мгновенье перед глазами его обрисовался боксёрский ринг и он стоит у канатов в блоке, ни один дар не достигает цели и не свалился! Прекрасно! Огромная колонна людей в кепках ввалилась в маленькую дверцу проходной завода «И плотью живой, в живую уходят могилу…!»
