Читать онлайн полностью бесплатно Владимир Салимон - Происхождение точки росы

Происхождение точки росы

Владимир Салимон – известный московский поэт, автор 20 поэтических книг. Владимир Салимон – один из наиболее ярких поэтов, предстает в книгах тонким лириком с парадоксальным мышлением.

ВЛАДИМИР САЛИМОН

ПРОХОЖДЕНИЕ ТОЧКИ РОСЫ


НАШЕ ВРЕМЯ


***

Пустая трата средств и сил.

Чуть свет с больною головою

поднявшись, я провозгласил,

что мы растратчики с тобою.


Вчера смотреть ходили мост,

что строится через Лопасню.

На нем стояли люди в рост,

как декабристы перед казнью.


По небу плыли облака,

и грустно делалось ужасно,

и что веревка коротка,

и что все тщетно, все напрасно.


Что Милорадович убит,

а царь по-прежнему на троне,

и что в могиле Герцен спит,

и Ленин больше не в законе.


***

Мороз стоит, как в бане пар,

когда в печи горят полешки.

Их белозубый кочегар

во мраке колет, как орешки.


Нет чтобы фиговым листом

прикрыть свой срам приличья ради,

в парилке люди нагишом

карабкаются на полати.


Смыв смрад и грязь, целуют крест

и лезут в воду ледяную

с надеждой, что свинья не съест,

Господь не выдаст Русь святую.


***

Накрыло каплей дождевой

того, кто в миросозерцанье

мог погрузиться с головой,

надолго задержать дыханье.


Жучок, похожий на божка,

божок, что нам напоминает

головогрудого жучка,

глубокий сумрак прозревает.


В его глазах отражено

все, что от наших глаз сокрыто,

и нам понять не суждено,

чем сердце у него разбито.


***


Времени корректировка

извела меня, гадюка.

Поутру болит головка.

За окном клубится вьюга.


Это Фет напел мне в ухо.

Холод. Стужа. Мрак кромешный.

Милой в сердце моем глухо

отозвался голос нежный.


***

На нас нисходит Божья благодать.

Быть может, привезенные с Афона

дары волхвов дают себя нам знать

щемящим запахом одеколона.


Он щиплет ноздри мне среди зимы,

когда горят рождественские елки,

вонзая в толщу непроглядной тьмы

лучей колючих острые иголки,


и ладана, и смирны аромат

влекут к себе подобно блеску злата,

или еще сильнее – во сто крат,

чем самая высокая награда.


***

Последнее слово еще

не сказано, может случиться,

вдруг конь захрапит горячо,

в дверь к Вульфам сосед постучится.


Снежком припорошен картуз,

а может, бобровая шапка

пузатая, словно арбуз?

Нагольный тулуп иль крылатка?


О, нам до всего дело есть!

Что Пушкин приехал к нам в гости,

по дому разносится весть,

и слышится стук его трости.


***

Лес здешний умер было, но воскрес.

В лес ходят по грибы сосед с соседкой.

К реке питают дети интерес.

Мальчишки раков в речке ловят сеткой.


Борщевиком все поле заросло

с конца весны от краю и до краю.

Что именно в России привело

к упадку земледелия, не знаю.


По миру мы рассеялись давно,

а тех, что обитают здесь поныне,

тех погубило хлебное вино,

как эскимосов в ледяной пустыне.


Чтоб понапрасну не смущать народ,

я принужден пить в одиночку, тайно.

По праздникам престольным, коль припрет.

Иль невзначай, по случаю – случайно.


***

В условиях жизни суровых

решительно не достает

больниц для душевноздоровых,

где наш бы спасался народ.


Куда бы я мог удалиться

от дел и в больничной глуши

трудиться, трудиться, трудиться

во имя спасенья души.


Как русские интеллигенты,

как чеховские чудаки,

сомнительные элементы,

дурящие людям мозги.


***

Я обратил внимание на поле,

где рожь цвела, теперь полынь цветет.

Мышь для змеи – насущный хлеб, не боле.

Но мышь издохнет, и змея помрет.


У слов твоих оттенок грубоватый,

мне говорят. – Нельзя ли понежней?

Всем хочется слегка витиеватой

поэзии на фоне серых дней.


Всем хочется поменьше грубой прозы,

побольше добрых чувств, красивых слов,

все от поэта ждут какой-то позы.

А я к позерству явно не готов!


***

Совсем как девочка на шаре,

стоит церквушка на холме,

что уцелела при пожаре

Москвы.

Белеет в полутьме.


Казалось – ветра дуновенья

достаточно,

чтобы она

навек была рекой забвенья

в мир чистых грез унесена.


Что равновесия не сможет

гимнастка юная держать,

подобно крыльям, руки сложит,

упав, не сможет больше встать.


***

Навстречу обрезке фруктовых садов

жена наточила ножи,

которыми прежде играть в поваров

спокойно могли малыши.


Теперь она прятать ножи под замок,

на ключ запирать их должна.

Ужели наш мир так ужасно жесток,

и участь детей так страшна?


***

Вновь облако в сумраке зимнем лица

легко выраженье меняет.

Оно, как ребенок, то мать, то отца

копируя, ужас внушает.


На наших глазах из воды и огня

соития

жизнь зародилась.

Увидеть такое средь белого дня

не многим дотоль приходилось!


***

Все выдохнули разом так,

что захотелось сала с перцем,

но мы сидели на местах

крепки умом и тверды сердцем.


Наш паровоз на всех парах

на дно пучины погружался,

или напротив – в облаках

его зловещий след терялся?


У Жюля Верна я читал

в одной из книжек нечто вроде:

Пар клокотал. Гремел металл.

Двадцатый век был на подходе.


***

Потерявшие руки и ноги

по прошествии многих веков,

обрести Олимпийские боги

наконец-то смогли мирный кров.


Теплый свет им струится на плечи

и стекает на мраморный пол,

словно это – оплывшие свечи,

а не Зевс, Геркулес и Эол.


Пробудившись от жуткого смеха,

что донесся в ночи до меня,

вижу – рядом на койке калека.

Комом сбилась под ним простыня.


***

Где под колесами грузовиков

гибнут во множестве лисы и зайцы,

трупики сбитых в ночи голубков

выглядят, как у сантехника пальцы.


Кровь под ногтями давно запеклась,

и постепенно на месте увечья

перемешались лиловая грязь

и ярко красная кровь человечья.


***

Попы в высоких шапках против нас,

как гость заморский против домочадца,

и мы на них не поднимаем глаз,

ну разве только, чтоб полюбоваться.


На лицах их почиет благодать,



Другие книги автора Владимир Салимон
Ваши рекомендации