Парадиз, день последний, прощальный
Сначала в мягком свете загомонили птицы, негромко, отчётливо, каждая в отдельности, далее свет перешёл на другой уровень яркости и стал наливаться, затем прочно устоялся. Но пока это был сон, последние моменты, птичьи голоса и жемчужный свет под закрытыми веками.
Потом медленно и веско в пёстрый птичий хор вступила кукушка, размеренно, гулко и протяжно. На третьем или четвертом призыве «ку-ку» сон выдернулся из-под век, затем пришло понимание, что пора открывать глаза, уже зовут. Это не только птицы в садике, это связь, личный телефон-кукушка.
«С утра пораньше, кто бы это?» – подумалось вполне уютно, и глаза сами открылись навстречу дню и вызову.
Яркие, нарядные небеса синели сквозь цветы и листья, вокруг сверкала роса мириадами капель, трава и цветущие ветви просто искрились, хотя свет падал искоса, широкой ясной полосой с близкого горизонта.
– Ку-ку, – внятно раздалось над самым ухом, но никакой птицы отнюдь не появилось.
Как раз напротив, с одного из близких цветов сорвалась блестящая капля, разрослась и неподвижно повисла в воздухе, хотя остальные капли ощутимо подрагивали вместе с цветами, кустами и травами. Сначала большая капля отражала пространство вокруг: небесный свод с лёгкими облаками, ветви с гирляндами мелких цветов, маленький изящный фонтан, затем возник фасад домика с двумя большими окнами и пышные симметричные клумбы. В одной из клумб лежало её собственное отражение, помаргивая глазами. Это означало, что экран-капля деликатно приблизилась, давая понять, что пора очнуться от ранних грёз и выходить на связь. Пора, мой друг, пора…
Век бы валяться в клумбе, впитывая утренние росы, но кто-то желает общаться и явился с утра. Пора…
– Привет, появись, – сообщила она, глядя в каплю, и села в упругую пену цветов.
Можно было, разумеется, общаться лёжа, однако ничто не мешало сесть, хотя бы в знак приветствия. Капля-вызов мигом раздробилась на множество мелких граней и расплылась, оставив едва заметный контур, а в воздухе повисло изображение на дальнем плане, бесплотный телевизор-невидимка без оболочки.
Там, в висящей картинке, над морем почти невидимых степей высилась тёмная горная гряда, она плавно приближалась, освещенная снизу, затем на верхнем уступе лиловой скалы проявился массивный балкон, однако в окружении каменных глыб он казался крошечным.
– Привет, Маленькая Синяя, – заявила капля знакомым голосом, показывая хорошо известную картинку. – А что если, извольте вам, а впрочем… Вообще, крошка, подгребай сюда, если не лень. Ага?
– Восхитительно излагаешь, друг мой, – согласилась она, сидя в клумбе. – В принципе я рада бы…
– Но? – изображение балкона в скале приблизилось, осветилось и запылало малиновым.
Видно, там разгорался восход, но голос оставался бестелесным, хотя в нем ощущалось явное довольство. Это безусловно относилось к методам ведения беседы и в особенности к лексикону.
– А если чуть позже? – справилась она и тряхнула головой, отгоняя возникших бабочек и шмелей, они вдруг завертелись подле, кто их сюда звал? – Скажем, через оборот в то же время?
– Завтра, послезавтра, вчера? – пришел ответ с балкона. – Время…
– Я поняла, что время, – доложила она, пытаясь донести до скал и балкона свои невысказанные желания. – Однако день последний, на прощанье и прочие пустяки, а? Ведь не горит?
– Не вник, что и отчего не горит, но только технически, – ответили с балкона слегка озадаченно. – А так вполне вник. Тебе хочется и нужно время, у вас так принято, элемент элегического прощанья. Ладненько, не горит. Подгребай сюда, Синяя крошка, когда хочешь. Ага?
– Очень скоро буду, ты просто душка! – отозвалась она и постаралась доставить собеседнику максимум приятного. – Пока, Чёрный Пес!
– Пока, Маленькая Синяя! – ответили ей, и сразу изображение в шаре-капле сменилось.
Исчезли скалы и балкон, на их месте возник образ лохматого чёрного пса в белой кепке набекрень. Псина радостно скалила зубы и помахивала мощной лапой в белой перчатке.
– Жду на месте, привет! – донеслось сообщение
– Скоро буду! – заверила она, и в ответ сочинила веселенькую картинку-подпись.
На сей раз это оказался ярко-синий попугай-девочка в шляпке с вуалью, в когтях птичка сжимала сложенный белый зонтик и им весело помахивала. Сойдёт.
Капля успешно отразила обмен любезностями и мигом растаяла, начиная с краев. Сеанс связи завершился, и садик снова принял идиллический вид, над клумбами усиленно запорхали мелкие бабочки-лепестки, как будто ничего иного и не было, кроме дивного летнего утра на лужайке перед домом в саду.
«Итак», – сказала она себе почти бессловесно, привычка никуда не делась, невзирая на вечность в Парадизе. – «Значит уже время, хотя эта концепция здесь чужда напрочь. Но последний день наш и только наш, моя Маленькая Синяя Птичка, его следует использовать на всю катушку, но отнюдь не спешить, вот от чего так неохота отучаться. Прощай, свободная стихия, и если навсегда, то навсегда прощай! Хотя это лишнее, никакое не навсегда, только на время. Хотя на неопределенное. Всё, пора!»
Произнеся со вкусом беспредметный монолог (дивный сад усиленно внимал, но не мог реагировать, поэтому не стал), она в последний раз окунулась в пенную клумбу и выскочила на траву, на воздух, в сочное зелёное благоухание.
