История первая. Папины небылицы
В одном из красивейших уголков Южноуралья, в том самом, который именуют русской Швейцарией, тянулась к облакам гора с жарким именем Солнцепёк. От ее основания до каменистой вершины, мирно поделив покатые склоны и тенистые лога, царственно восседали вековые неохватные сосны. Их спокойная уверенность казалась непоколебимой. И только в ветреный день, когда липовая и березовая поросль сгибалась до земли, сосны старчески вскрипывали, касались друг друга тяжелыми кронами и негромко переговаривались:
– Держись, соседка! Я – рядом.
– Держусь.
– Обопрись смелее, мое плечо – твое плечо.
Так, помогая друг другу, вставали нерушимой стеной и останавливали не в меру разбушевавшуюся непогодь.
От горы брал начало широкий луг в сочной траве – любимое место прогулок молоденьких брыкастых телят и надменно – сердитых гусей.
Отгородившись от луга, телят и гусей заборами из сетки, горбыля, а то и просто из двух-трех прокинутых жердин, возлежали немереные огороды. В огородах – крепкие бани и еще более крепкие дома; за домами – просторная улица с пыльной серой дорогой; за дорогой – каменистый берег и говорливая, петляющая в бесчисленных порогах и омутах речка.
Вот такой уголок древней как мир и прекрасной как жизнь земли нашей выбрали мы для своего повествования.
Луг не всегда был лугом. Когда-то давно, когда мамы этих дивных сосен еще не родились, вместо луга пузырилось сплошное непроходимое болото. Десятилетие за десятилетием камыши и ряска отвоевывали себе место, оттесняли болото к ивовой поросли. И, наконец, в извечной борьбе за свое место под солнцем, осталось на лугу маленькое наполовину заросшее болотце.
В этом самом болотце жила-была лягушачья семейка. Ни большая, ни маленькая. Но дружная да удаленькая. И были в той семейке: Папа – Куак, Мама – Ква да три лягушонка, братцы Квак и Вак, и сестрица Уак. Впрочем, лягушата – это для них еще непривычное, чуть громкое слово. Лягушатами Квак, Вак и Уак стали только вчера, когда отбросили длинные перышки – хвостики и навсегда простились с обидными для любого прозвищем – головастик.
Теперь можно так же, как это делают Мама – Ква и Папа – Куак, выбираться из воды и прыгать меж огромных листьев и стрел травы, охотясь на комаров и мошек. Это куда интереснее плавания в болотной жиже и жевания глупых болотных обитателей. Их и ловить не надо – знай, открывай рот, они сами заплывают.
Маму и Папу лягушата видят очень редко. Можно даже сказать очень – очень редко. Только в нечастый жаркий полдень, если таковой выпадает, родители покидают свои посты, плюхаются в густую воду и, довольно квакая и щедро пуская шустрые пузыри, ложатся на прохладное болотное дно.
Такой полдень и выдался сегодня.
– Ква-ква-квакая сегодня жара, – отдуваясь, сообщила лягушатам последнюю новость Мама-Ква.
– Куак будто солнце на землю скувыркнулось, – придумывал очередную небылицу Папа-Куак.
Лягушата тут как тут, сидят возле Папы и Мамы и заглядывают им поочередно в рот.
– А зачем оно скувыркнулось? – проквакала маленькая Уак.
– Вы разве не знаете, зачем? – совсем серьезно спросил Папа. – Ах, что это я! И вправду, откуда вам знать. Вы ни в школе не учились, ни на солнце еще не бывали, света белого не видали.
Любопытство лягушат разгорелось больше самого большого костра.
– Папа! Ну скажи скорее, зачем солнце скувыркнулось?
– Чтобы поджарить мне пятки и просушить мозги, – выдал Папа-Куак еще одну небылицу.
– У тебя жареные пятки?
– Можете откусить по кусочку!
Папа перевернулся на спину и подставил деткам все четыре поджаренные пятки.
Малышей не надо было уговаривать. Они навалились на Папу, кусали его, щекотали его, а он, уж-жасно довольный, смеялся до слез и подзуживал малышей:
– А кому вот эта! Самая-пресамая прожаренная да сладкая!
Мама-Ква, прищурив глаз, смотрела – смотрела на их возню и незаметно для себя взяла и рассердилась на Папу.
– Что ты детям в рот грязные лапы толкаешь? Знать, точно солнце все твои мозги высушило.
– А я о чем говорю! – легко согласился Папа. – Слушайте все! – Он затряс головой и зачмокал губами. – Слышите? Сухие мозги в пустой голове перекатываются.
Мама-Ква была самой серьезной лягушкой в их болотце. Больше всего на свете она не любила разные придумки, фантазейки, небылицы и сказки. Называла она эти совершенно непохожие одна на другую, но очень замечательные штучки одним обидным словом – враки. А раз это враки, значит – плохо. Так ее в школе однажды и на всю жизнь научили
И хоть лоб расшиби, все равно не переучишь. Вот и ворчала добрая Мама-Ква на веселого Папу-Куака.
– Совсем из ума выжил. Чему детей учишь? Чем им головы засоряешь?
Однако лягушата, к великому маминому сожалению, были иного мнения. Больше своего любимого болотца, больше комаров и мошек любили они папины небылицы. А потому встали на его сторону.
– Засоряй! Засоряй! – разрешили они.
– А я сказала – нет! – пуще прежнего серчала Мама – Ква.
С Мамой спорить бесполезно, да и не надо бы. Но против ее сердитости было у лягушат одно универсальное без промаху действующее средство. Они переглянулись, перемигнулись и… в одно мгновение оставили в покое Папу, а прилепились к
