Конец октября выдался теплым и солнечным, хотя, пережив несколько хмурых ветреных дней, мы уже отчаялись дождаться хорошей погоды. Но в одно из воскресений термометр неожиданно показал двадцать три градуса, да так и замер на этой отметке до пятницы. Вся семья перебралась на веранду, где были большие панорамные окна с видом на сад, купавшийся в золотистых лучах.
– Смотрите, что пишут, – сказал папа, поправляя на носу очки и перелистывая страницу местной газеты, – «Новолесинский завод комбикорма стал причиной смога, висевшего над городом целую неделю. Сизое облако сформировалось в тучу, пролился кислотный дождь, пожухла трава, слезла краска со здания Пушкинской галереи, и облупился памятник Ленину. Администрацию предприятия неоднократно предупреждали о необходимости установки специальных фильтров, но они лишь отмахиваются и продолжают экономить на нашем здоровье».
– Безобразие! – возмутилась мама. – Хорошо, хоть свалки ликвидировали, а то с какой бы стороны ни въехал в Земляникино, путь лежал через горы мусора.
– Мне казалось, Пушкинская галерея облезла еще год назад, – задумчиво ответила я. – Или ее покрасили непосредственно перед дождем? И что странного в увядшем газоне? Сейчас ведь осень.
– Будто ты не знаешь про специальный сорт травы, не подверженный смене сезонов, – откликнулась моя сестра Мира. – Ею засадили почти весь город, да и у нас в центре села тоже зеленый ковер перед фонтаном.
– Просто от статьи веет злобой, – пожала я плечами. – Нет никаких фактов о причастности несчастного завода к аномальным осадкам. Только оценочные суждения.
– О, бабушка идет, – отвлеклась от спора Мирослава и выглянула в окно. – А с ней какая-то тетка в черном пальто.
– Только бы не Зоя! – простонала мама, прикладывая пальцы к вискам и болезненно щурясь. – Она способна довести до обморока бесконечной болтовней. У меня начинается мигрень при одной только мысли о ней.
– Лучше Зоя, чем Валя, – отозвался папа и спешно затянулся сигаретой. – Та сдвинута на здоровом образе жизни, каждый раз цепляется ко мне из-за курения.
Наша семья очень большая. Свою родословную я знаю где-то до середины XIX века, все предки, известные мне, имели много детей. Отпрыски воспитывались в истинно братской любви друг к другу, поэтому с отдалением родства отношения не портились и не прерывались. В нашем доме на правах близких гостят семиюродные бабушки, восьмиюродные дядюшки и пятиюродные сестры. К ним прибавляются жены, мужья, пасынки, падчерицы и прочие. Как вы, наверное, догадались, дни, проведенные в одиночестве, мы можем сосчитать на пальцах. Иногда это жутко раздражает, но ничего не поделаешь – трудно менять порядок, заведенный еще в годы царствования Александра II, если не раньше.
На сей раз к нам спешила мама моего папы – бабушка Катя. Она представляла собой как раз тот тип, о котором Николай Тихонов писал: «Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей». Божий одуванчик в белой косыночке и уютном переднике – лучшем друге домохозяек – на самом деле обладал железной волей и несгибаемым характером, а также высокой самооценкой. Екатерина Лукинична никогда не расстраивалась по пустякам и не реагировала на хамские замечания, политые медовым соусом. Если кто-то, закатывая глаза, говорил: «Боже, Катенька, я тебя не узнала, ты так постарела!», бабушка не нервничала, не бросалась к зеркалу и не ходила неделями в мрачном настроении – она моментально выбрасывала это из головы, так как пребывала в уверенности, что выглядит великолепно. Не припомню также случая, чтобы бабуля нарушила обещание, взяла чужое, кого-то обманула или поступилась своими принципами.
– Ніна приїхала, – возвестила она с порога, едва я открыла дверь. – Захотіла з вами привітатися. («Нина приехала, захотела с вами поздороваться» – укр.)
– Очень рады, – вежливо ответила мама, но в ее взгляде читался вопрос: «Кто такая эта Нина? Тетя? Сестра?».
– Вы меня забыли, – укоризненно сказала гостья, снимая пальто и пристраивая его на вешалку. – Я Нина Валентиновна, подруга Катюши и мама бедного Костика Стрельцова.
Женщина судорожно всхлипнула, вынула из кармана обычный хлопчатобумажный платок и громко высморкалась. Я начала припоминать какую-то странную историю, случившуюся три года назад. Тогда я готовилась к поступлению в университет, и не вникала в детали, но некоторые обрывки событий мозг ухватил и сохранил.
Костя Стрельцов работал директором в маленьком аграрном предприятии «Колос колосистый». Кому пришло в голову подобное название? Понятия не имею. Наверное, кто-то счел его забавным. Компания арендовала несколько полей и имела собственный завод по производству комбикорма – не холдинг, но вполне процветающий средний бизнес. Сын Нины Валентиновны стал правой рукой хозяина, хотя парню тогда было всего лишь тридцать лет. Он мог бы жить счастливо, но что-то пошло не так. Тесть Костика утонул в реке во время рыбалки, врачи не сочли его гибель случайной. Началось расследование, полиция заподозрила Стрельцова, но не успела арестовать – молодой человек пропал, как в воду канул. С тех пор о нем нет никаких известий.
