Арбалетный болт, издав глухой стук, врезался позади меня в дерево, едва не задев макушку головы. От неожиданности я присел, машинально вскинув автомат наизготовку для стрельбы с колена. На которое я, собственно, и брякнулся, вжав голову в плечи и растерянно оглядываясь по сторонам. Страх растёкся по телу холодным липким потом. В голове билась одна единственная мысль: «Началось!»
Что конкретно началось, я не знал. И лишь оружие, крепко зажатое в руках, не давало мне сойти с ума, привязывая мозг к реальности.
Ещё минуту назад я сидел на наблюдательной вышке и увлечённо читал очередную эзотерическую книгу. И была ночь, и была колония строгого режима, и был родной город.
И вдруг разом, без всякого перехода, без грома и молнии, без яркого света, что обычно бывает в фантастических фильмах, «декорация» сменилась: вокруг лес… я сижу на пеньке и… жаркое лето вместо дождливой осени.
Второй оперённый стержень с тем же глухим стуком воткнулся чуть ниже первого, слившись с ударом сердца.
«Да что же это такое происходит?» – отчаянно закричал кто-то в моей голове.
«Дочитался эзотерики, домедитировал и сбрендил», – спокойно констатировал другой голос всё в той же голове.
Я помотал ею из стороны в сторону и вдруг разом успокоился. Второй голос, вероятно, прав. Мне, наверное, внезапно стало плохо, и теперь мою персону лечат от раздвоения личности в областном центре психических заболеваний. Сам я лежу в больничной палате, а сознанье моё гуляет по альтернативным мирам. Что-то подобное я читал. Что-то о путешествии душ во сне… о многомерности пространства…
«Разтроение», – вновь раздался голос, что был спокоен и сух.
– Что?
Я вздрогнул, озираясь по сторонам.
«Лечат тебя от разтроения, говорю… трое нас».
– Кого это нас? – тихо прошептал я, опустив руки с неожиданно потяжелевшим автоматом.
«Нас – это меня, так сказать, твоего рационального мышления, тебя – носителя и… твоей истеричной душонки».
«Позвольте! – возмущённо прозвучал звонкий голосок с нотками обиды. – Во-первых, не душонки, а Души! Во-вторых, не истеричной, а интеллигентной и утончённой. А в-третьих сюда идут!»
«Ну-ну…» – хмыкнул рассудок и умолк.
Впереди действительно затрещали ветки. Решив про себя, что со своим сумасшествием и внутренними голосами ещё успею разобраться, я приготовился встречать гостя, передёрнув затвор автомата.
Гость был не один. Десяток обросших мужиков в одежде из звериных шкур гурьбой вывалились на лесную поляну. Один из них держал арбалет… как ни странно, вполне современного типа и даже с оптическим прицелом.
Ещё у двоих имелись спортивные луки, тоже никак не вяжущиеся с первобытной внешностью аборигенов. Остальные были вооружены деревянными дубинками с шаровидными набалдашниками на концах.
«Ой что сейчас будет!» – взволнованно зашептал голос, который называл себя Душой.
«Цыц! – рявкнул рассудок. – Носитель сам разберётся».
«Хорошо вам…» – с тоской подумал я и неожиданно крикнул:
– Стой! Кто идёт?
Окрик прозвучал в этой ситуации весьма неуместно. Но ничего лучшего на тот момент я придумать не мог.
Мужики застыли на месте. Тот, что был с арбалетом, резко крутанулся и выстрелил на голос. Стрела прогудела над самым ухом, и я дал очередь. Навскидку, не целясь.
Туземцы слаженно полегли в бурьян. Сверху на них посыпались сбитые пулями еловые шишки и ветки. Наступила тишина. Но не в моей голове.
«Ща жди ответный ход…» – пробурчал рассудок.
Душа не сказала ничего. Наверное, затерялась где-нибудь в пятках.
Ничего хорошего я и сам не ждал. Но вдруг со стороны притихших аборигенов до меня донёсся вполне человеческий голос и на чисто русском (ну а на каком же ещё? Ведь бред-то мой!) сказал:
– Эй, незнакомец! Хорош из пулемёта шмалять! Давай лучше поговорим!
– Давай! – выкрикнул я в ответ. – Подходи сюда. Один и без оружия!
«Осторожно! – торопливо зашептала вернувшаяся из пяток Душа. – Не верь им, нехорошие они!»
«Да ладно тебе, – перебил её рассудок, – делать же что-то надо?»
Абориген с арбалетом поднялся из кустов и, демонстративно повесив его на сук, медленно стал приближаться к моему укрытию. Это был плотный мужик с широкими плечами и длинными руками, висевшими вдоль туловища, словно две толстенные плети. Думаю, даже горилла позавидовала бы их размаху. Рыжая шевелюра грязными лохмами свисала до самых плеч, переходя в густой сноп торчащей во все стороны бороды. Наглые водянистые глазки неопределённого цвета насмешливо буравили меня, будто знали обо мне что-то очень нехорошее.
Я помнил такие взгляды. Ещё с начальных классов мне постоянно попадались подобные нахальные субъекты. Они с первой же встречи пытались подавить во мне личность, подчинить своей воле, заставить делать то, что хотелось им. И если не давать отпор, то быстро оказываешься в роли забитого ботаника, которого шпыняют все, кому не лень.
Я отбросил прочь мимолётные воспоминания, помотав головой. Не до самокопания. Рыжий детина подходил всё ближе.
Огорчено взглянув на две впившиеся в дерево стрелы, он покачал кудлатой башкой и, ругнувшись, подвалил ко мне развязной походкой городской шпаны.
