В установившемся жизненном порядке Агриппины Петровны, ничего не предвещало каких-то резких перемен, а уж тем более умопомрачительных событий. Жизнь текла размеренно и предсказуемо.
Сама Агриппина, как говорят про таких, женщина неопределенного возраста. На вид ей можно было дать лет 45. Она была миловидна, на лице выделялись круглые серые подслеповатые глаза. Очки она надевала к вечеру, а днем носила линзы. Волосы от природы были русые, но она их подкрашивала в более светлые тона, и стягивала узлом на затылке, в особых случаях закладывала их кренделем и закалывала гребнем с блестящей инкрустацией. Лицо было круглым с курносым носом и чуть припухшими губами, которые она красила в бледные тона т. к. считала, что навсегда загорелом лице это смотрится нежно и эффектно. Тело её было полноватым, но как говорят ладным. Она любила носить сарафаны с низким декольте, что привлекательно подчеркивало её грудь.
Своё имя Агриппина Петровна, получила в честь своей несколько раз прабабушки. Родители Агриппины занимались генеалогией и очень гордились, что их род по женской линии известный и древний. Агриппина была поздним и смышленым ребенком. В школе за глаза её дразнили гриппом, вирусом и даже заразой. Мальчишки не дразнили её, т. к. Гриппа могла им отказать списывать домашнее задания, и вообще с ней многие мальчики хотели бы дружить.
Жила Агриппина Петровна в одном из южных курортных городов Краснодарского края. В её владении был дом с мансардой и небольшая пристройка с высоким цоколем. Дом стоял очень удачно для сдачи в наём отдыхающим, он был крайнем в уличном ряду и упирался в набережную. Вокруг дома был большой двор, который Агриппина Петровна обустроила с толком. Беседок во дворе было столько, сколько комнат она сдавала, чтобы каждому её жильцу было комфортно. Мангал был общим. Имелась еще веранда, Агриппина Петровна обставила её со вкусом. Посреди стоял большой стол, вокруг стола несколько кресел качалок. По сторонам мини кухни, мебель она взяла из Икеи. Всё это было белёсых тонов. Веранда была увита плющом, который цвёл розовыми цветочками, а когда цветы увядали, Агриппина Петровна засовывала в розетки плюща искусственные розовые цветочки, поэтому было полное впечатление о никогда неувядающем растении.
Постояльцы у неё были стабильно. Она редко давала объявления, обычно, приезжали бывшие или друзья бывших. Этот доходный домик она отсудила у бывшего мужа. У него был строительный бизнес, детей у них не было. Она знала о его бесконечных похождениях и похоже адаптировалась, но когда её муж вошёл в кризисный возраст, и на стороне появился ребенок, Агриппина Петровна преодолев себя, так преподнесла дело в суде, что теперь ей бедная старость не угрожала. Немного оправившись от пережитого, она мысленно поблагодарила судьбу и бывшего мужа за ту жизнь, которой она жила.
У Агриппины была ещё трёх комнатная квартира, которая осталась ей, после смерти родителей. Квартира была в невыгодном месте, с точки зрения отдыхающих там размещались приезжающие родственники, тётя, дядя их дети и дети детей, всех привлекала низкая плата, которая состояла исключительно из коммунальных платежей, и полная свобода действий. Заправляла там её тётка, она распределяла платежи между роднёй, чтобы покрывать и зимние месяцы и составляла графики заселения.
Постояльцы Агриппины были разными. Для неё они были живыми книгами. Чтобы войти в контакт с жильцами она выходила вечером, когда стихал поток людей, гуляющих на набережной, зажигала лампу на овальном столе веранды, выставляла на стол, сделанную ей наливочку, чинно садилась в своём белом сарафане в качающееся кресло, пригубляла наливочку, провожая взглядом снующих туда-сюда постояльцев, как бы приглашая разделить её общество. Кто-нибудь обязательно клевал, выглядело это примерно так.
– Добрый вечер Агриппина Петровна.
– Добрый, добрый, не хотите ли попробовать мною изготовленной наливочки…
И после двух рюмочек, шла задушевная беседа. Обычно рассказывали про свою жизнь. Причём рассказы женщин и мужчин сильно разнилось. Женщины в своих воспоминаниях о жизни были или жертвы испытывающие несправедливость начальников, детей, мужей, социальных работников, медиков, или наоборот борцами за установление справедливости. Агриппина Петровна вместе с ними либо воевала за справедливость, либо сочувствовала и страдала. Не нравился ей только один сюжет про болезни. Не, то чтобы она была безразличной к болезням рассказчиков, просто она знала, что помочь им не сможет, а слушать их, свои болячки просыпаются, и после таких рассказов, она думала о человеке, как о ходячей болячке, и даже менялось к нему отношение, Агриппина чувствовала, что такие рассказы вредят и рассказчику и ей.
На этот случай у неё была заготовлена фраза. Она вскакивала почти в самом начале анамнеза пациентки с возгласом:
– Ой, забыла утюг выключить.
И появлялась за столом, только после того, как незадачливый постоялец уходил. У мужчин рассказы были другими, ей они были больше по душе. Мужчины в своих рассказах о событиях и о себе, говорили просто как о фактах. Исключение составляли, которые всё критиковали: политику, общество, нравы и т. д. Агриппина Петровна со сладкой улыбочкой применяла всё ту же уловку, меняя иногда утюг на плиту.
