Чертов туман. Застилает глаза, так что на несколько шагов вперед ничего не видно. Забивает уши, так что ничего не слышно, – а если и слышно, то непонятно, с какой стороны идет звук. Лезет в нос, так что ничего, кроме запахов влаги и сырости, не учуять. Чертов туман! Сущее наказание для разведчика.
Несколько дней назад они перебрались через Белую реку, с Севера в Инглию. Во время перехода Ищейка сильно нервничал: как-никак они на чужой территории, да еще в разгар войны – чужой войны. Весь отряд был на взводе. За пределы Севера никто, кроме Тридуба, никогда не выезжал. Разве что Молчун, но он о своих странствиях не рассказывал.
Они миновали несколько сожженных ферм, мертвую деревню, большие квадратные постройки Союза. Всюду виднелись следы: конные, людские, – только самих людей не было. Ищейка знал, что Бетод поблизости, что его армия бродит вокруг в поисках жертв, трофеев, пропитания… И везде наверняка его лазутчики. Если Ищейка или кто другой из отряда попадет Бетоду в руки, то смерть пленника будет долгой, мучительной. Окровавленные кресты, насаженные на пики головы и прочие ужасы. Тьфу! Даже думать не хочется. Если их поймают союзные войска, то скорее всего тоже прикончат без размышлений. Не станут разбираться, кто они, пришельцы с Севера, друзья или враги. На войне как на войне, опасности на каждом шагу. От такой жизни любой нервным сделается, а Ищейка и в лучшие времена невозмутимостью не отличался.
Да еще треклятый туман вдобавок! Как соль на рану, если можно так сказать.
От долгого ползанья в сумраке у Ищейки пересохло в горле. Прислушиваясь к журчанию воды, он продрался через грязный кустарник к реке, опустился на колени в присыпанную прелыми листьями грязь – все равно уже увозился по уши, – зачерпнул влагу ладонями и начал жадно пить. Над рекой дул легкий ветерок, туман то наползал, то рассеивался. Тут-то Ищейка его и заметил…
Человек лежал прямо перед ним: ноги в воде, верхняя часть тела на берегу. Какое-то время оба остолбенело смотрели друг на друга. Из бока незнакомца торчала длинная палка. Сломанное копье.
Да это же труп!
Ищейка выплюнул воду и пополз обратно, внимательно оглядываясь по сторонам: нет ли засады, не прилетит ли нож в спину? Убитому было лет двадцать пять. Светлые волосы, на серых губах запекшаяся кровь. Утепленная куртка раздулась от воды. Такие носят под кольчугу – значит, солдат. Возможно, отстал от отряда. И попал под вражеское копье. Союзник как пить дать, хотя по виду мертвеца непонятно, из какой он армии. Все покойники похожи.
– Великий уравнитель… – задумчиво пробормотал себе под нос Ищейка.
Так горцы называли смерть. Великий уравнитель не делает разницы между названными и ничтожествами, южанами и северянами – все в конце концов попадают к нему в лапы, и со всеми он обходится одинаково.
Парня прикончили пару дней назад, не раньше. Выходит, убийца где-то рядом. Ищейка напрягся. Теперь казалось, что туман полон шорохов и звуков: то ли сотня карлов таится под покровом серой завесы, то ли река плещется о берег. Подходить к трупу он не стал – сразу нырнул в чащу и, перебегая от ствола к стволу, двинулся обратно. И чуть не споткнулся о присыпанное листвой тело. Мертвец лежал на спине, раскинув руки в стороны. Третий покойник стоял на коленях: лицом в грязь, задом кверху, – в боку у него торчали две стрелы. Да уж, чего в смерти нет, так это достоинства. Ищейка прибавил ходу. Скорей бы добраться до ребят и рассказать об увиденном. Скорей бы уйти от трупов подальше.
Он повидал много покойников на своем веку, даже слишком много, однако их соседство было ему неприятно. Превратить человека в кусок мяса просто – он сам знал тысячу способов, – а обратно уже нельзя. Мертвого не воскресить. Вот только что стоит перед тобой человек, исполненный надежд, желаний, мыслей… Друзья у него есть, семья, родина… Миг – и он снова грязь. Ищейка вспомнил все свои драки, стычки, бои. Даже не верится, что он еще дышит. Повезло! Спасибо дуре-удаче. Правда, вряд ли везение продлится вечно.
Наплевав на осторожность, Ищейка почти бежал. Пробирался, спотыкаясь, сквозь туман, будто неопытный юнец, – не выжидая, не прислушиваясь, не принюхиваясь. Названному вроде него, разведчику, исходившему Север вдоль и поперек, следовало быть осмотрительнее, да только тяжело держать все время ухо востро…
Он даже не понял, откуда пришла беда. Мощный удар в бок швырнул Ищейку на землю. Он вскочил, но его снова сбили с ног. Он боролся, однако неведомый враг был пугающе силен. Не успел Ищейка опомниться, как его уложили на обе лопатки в грязь, и винить за это следовало только себя. Себя, трупы и туман. Крепкие пальцы обхватили шею и начали сжиматься.