Мэйфер, Лондон. 2007 г.
Новенький черный «Chrysler» остановился рядом с домом из красного кирпича на Аппер-Брук-Стрит. До конца рабочего дня оставалось пара часов, и эта чопорная улица, к счастью, еще была пуста. Фликман не любил бывать здесь и, если бы не его пассажир, никогда не вернулся бы в этот мир.
Однако сегодня этому городу стоило отдать должное. Давно Лондон не радовал такой прекрасной погодой. Ночной ливень оставил в воздухе бодрящую прохладу, и скупое солнце робко играло еще не высохшими каплями, разбросанными на декоративных кустарниках и макушках безукоризненно постриженных деревьев. Фликман всю дорогу ехал с открытым окном и впервые за долгое время улыбался не своему пассажиру, а этому городу.
Мужчина заглушил мотор и украдкой посмотрел в зеркало заднего вида: маленькая принцесса задумчиво глядела в окно. Периодически ее плечики поднимались от резкого вздоха. И васильковые глаза как никогда были печальны.
– Ну, будет-будет, – как можно мягче сказал водитель, обращаясь к отражению в зеркале. Он пытался вести себя серьезно, но расстроенное личико принцессы вызывало лишь улыбку.
– Она перестанет мной гордиться, – буркнула девочка, переводя взгляд на коленки, покрытые белыми гольфинами. – Я хотела сделать сюрприз и получить главную роль в нашем спектакле. Это был бы подарок на ее день рождения.
Фликман не выдержал и перегнулся через водительское сиденье. Он взял малышку за руку и тепло улыбнулся, отчего старческие морщинки на его лице мгновенно прыгнули вверх.
– Твоя мама в любом случае будет гордиться тобой. Потому что она знает, что на следующем прослушивании ты сделаешь эту Линду, и роль будет твоей!
Девочка грустно усмехнулась и посмотрела на старого водителя.
– Она обещала мне пуанты со стразами – самые лучшие, если я получу роль, – чтобы сдержать слезы, малышка поджала губки.
– Ника, милая моя Ника, ты очень талантливая! И все у нас с тобой получится! Веришь мне? – Фликман ласково потрепал девочку за щеку. Ника какое-то время хмурилась, но потом не выдержала и расплылась в улыбке. Подавшись вперед, она обняла водителя.
– А теперь беги в дом и поздравляй маму с днем рождения. Стихотворение помнишь?
– Да, – бодро кивнула девочка.
Она чмокнула Фликмана в щеку, схватила рюкзак и выскочила на улицу. Старый водитель наблюдал, как принцесса взбежала вверх по ступенькам крыльца, и отчего-то его сердце объяла грусть. Ничего не предвещало беды и, наверное, Рита Харт-Вуд могла подарить девочке жизнь, которую обещал ей ее отец. Ника скрылась за входной дверью, и Фликман повернул ключ зажигания. Странное щемящее чувство не отпускало его всю дорогу до портала.
Ника быстро поднялась по лестнице на третий этаж, на ходу повторяя поздравление, которое приготовила для мамы. О неудачном прослушивании в балетный спектакль девочка уже не думала. Напевая под нос придуманную мелодию, она остановилась у черной двери с табличкой «9», элегантно поправила длинные чернильные волосы и, встав на цыпочки, уже готова была нажать на кнопку звонка, как вдруг замерла и прислушалась.
Звук разбившегося стекла. Что-то упало на пол. Приглушенное мычание. Ника затаила дыхание и толкнула дверь: та с легкостью поддалась. На первый взгляд в квартире ничего не происходило. Дневной свет заливал белоснежное убранство, вымытые до блеска деревянные полы и светлую мебель. В воздухе витал приятный аромат сирени – запах, который так любила Рита Харт-Вуд.
Малышка хотела позвать маму и уже открыла было рот, но неведанный ранее внутренний инстинкт заставил молчать. Ника напряглась. Она оставила рюкзак у двери и, словно детеныш хищника, медленно направилась в сторону спальни, откуда и доносились непонятные хлопки и всхлипывания.
– Джимми, что ты делаешь, придурок? Прекрати! Я не хочу… – отчаянный женский голос звучал сдавленно, будто из-под одеяла.
– Ты потаскуха, Ри, пора платить, – послышался второй голос – мужской, грубый, похожий на скрежет проржавевшей дверной петли.
Вновь что-то упало на пол и с глухим звуком отскочило в сторону. Ника тихо охнула и, обогнув диван в гостиной, оказалась в спальне матери.
На широкой двуспальной кровати, застеленной белыми простынями, происходила борьба. Ее мать тщетно пыталась столкнуть с себя огромного мужчину: колотила его по спине, била по лицу, но этими действиями, казалось, вызывала в нем еще большую злобу. Мужчина по имени Джимми ударил Риту кулаком в нос, и маленькие красные капли в одночасье окропили ее губы и подбородок. Женщина вскрикнула.
– Ты будешь мне подчиняться, – рычал Джимми. Одной рукой он схватил Риту за горло, другой задрал подол ее платья вверх, оголив бедра.
Женщина заплакала.
– Пожалуйста, прекрати, пожалуйста…
Джимми был глух. Рыча от возбуждения, он ловко расстегнул ремень на джинсах и спустил трусы. Подавшись вперед, мужчина овладел своей жертвой. Рита начала рыдать. Красивое лицо исказилось от боли, синие глаза покраснели и заплыли от слез и растекшейся туши.
