1. Пролог
ВНИМАНИЕ: все персонажи, события, учебные заведения и театры – вымышленные. Любое совпадение с реальностью – случайность, за которую автор ответственности не несёт!
Москва, 2017 год
– Ты мне нужен, Паш!..
Он поморщился, прислушиваясь к знакомым рыданиям в трубке. Всё как обычно – не вовремя и некстати, Милка была в своём репертуаре. И такой привычный надрыв в голосе: истеричный, захлёбывающийся, отчаянный, словно от его решения зависит, ни много ни мало, вся её пустая никчёмная жизнь.
– Мил, вообще-то у меня сегодня премьера, – отозвался он без особой надежды на то, что будет услышан, но всё-таки стараясь не скатываться в откровенное раздражение. – А я, на минуточку, ведущий солист театра, если ты вдруг случайно забыла. Без меня спектакль просто не состоится.
Смешно было взывать к её разуму. Смешно, глупо... Мила никогда не разделяла и не понимала его страсти к балету, наоборот – частенько подкалывала его столь “немужской” профессией.
– Мне очень хреново, Пашечка, миленький, – она продолжала заливаться слезами. – Честное слово, мне так плохо и одиноко сейчас, что если ты меня не поддержишь, если бросишь в беде, я... я что-нибудь с собой сделаю, так и знай!
И снова до боли предсказуемо: угрозы и эмоциональный шантаж... сколько раз за все годы Павел вёлся на этот дешёвый трюк? И ведь знал, прекрасно знал, что ничего она себе любимой не сделает, кишка тонка... а сердце всё равно захлебнулось предательским страхом за эту дурищу.
– Вот только не надо глупостей, хорошо? Мил, послушай... прямо сейчас у меня правда никак не получится. А сама сможешь подъехать к театру?
– Смогу, – она жалобно шмыгнула носом. – Ты же меня встретишь у служебного входа?
– Не обещаю, я могу в этот момент быть на сцене. Оставлю пропуск на твоё имя у вахтёрши – проходи внутрь и поднимайся в мою гримёрку, договорились?
– Ладно... – Мила снова всхлипнула. – Сейчас подъеду.
Это была громкая премьера, почтить своим присутствием которую собиралась сегодня вся великосветская Москва: легендарный балет Прокофьева “Золушка”, точное воссоздание самой первой, послевоенной постановки Большого театра с гениальной классической хореографией Ростислава Захарова.
Билеты разлетелись из столичных театральных касс за три месяца до спектакля. Сюжеты о премьере крутили все телевизионные каналы. Официальные аккаунты Театра балета в инстаграме, фейсбуке и твиттере буквально трещали по швам от комментариев поклонников, а фанатский паблик Павла Калинина ВКонтакте был заспамлен нескончаемыми признаниями в любви. Мобильные телефоны ведущих артистов разрывались от звонков журналистов круглые сутки.
Павлу досталась партия Принца, и он выглядел в ней удивительно органично и гармонично, словно был рождён для этой роли. Белокурые пышные волосы, на которых так естественно смотрелась символическая корона, выразительные серо-голубые глаза, высокий рост и тонкая кость, а также утончённый аристократизм, природное изящество и пластика, отдалённо напоминающая грациозные движения дикой кошки – всё это невольно навевало ассоциации с особами королевских кровей.
Сейчас же, когда до начала представления оставалось каких-то полчаса, Павел нервно метался по своей грим-уборной, ожидая Милиного появления, и никак не мог сосредоточиться на предстоящем спектакле. Он машинально делал растяжку и разминал мышцы ног, но думал при этом совершенно о другом.
В дверь деликатно постучали.
– Не помешаю?..
Это была Анжела – принаряженная по случаю премьеры, свежая и прелестная, как цветок. Струящийся шёлк дорогого вечернего платья прикрывал парализованные ноги. Ловко управляя своим креслом-коляской, она въехала внутрь, сделав знак охраннику оставаться за дверью и ждать её.
– С премьерой, Паша, – она подождала, когда он наклонится, чтобы поцеловать её в щёку. Он уловил знакомый свежий аромат духов – нежный, ненавязчивый, тонкий... как сама Анжела.
– Спасибо. Я думал, ты уже в зале.
– Мне просто захотелось увидеть тебя перед началом, – она мило улыбнулась, показав ровные белые зубы, хоть в рекламе зубной пасты снимайся. Анжела вообще была красавицей и при этом не стервой. Редкое сочетание.
– Волнуешься? – спросила она.
– Слегка, – он не стал признаваться, что волновался больше по другой причине. Ещё не хватало ей знать о Милкиных закидонах...
– У тебя выход только во втором акте. Есть время настроиться, собраться с силами, – заботливо произнесла Анжела. Павел рассеянно кивнул.
– Да, конечно...
– Всё будет хорошо, – сказала она, глядя на него снизу вверх огромными голубыми глазами. – Я верю в тебя. Ты заслуживаешь только главных ролей, Паша, слышишь меня?.. Ты заслуживаешь, – она интонационно выделила это слово. – И мне не хочется, чтобы ты думал, будто получаешь эти роли благодаря моему отцу...
– Я так не думаю, – поморщившись, перебил он её. – Правда.
– Честное слово, я ни о чём его не просила! Ты ужасно талантливый. Тебя утвердил худсовет... – как же ей хотелось самой верить в то, что она говорит!
– Конечно. Спасибо за то, что неизменно поддерживаешь, – он взял её ладонь в свои руки, ласково погладил, а затем сжал тоненькие прохладные пальчики девушки, которая смотрела на него с откровенным, жадным, неприкрытым обожанием, как на божество.
