Мертвой она казалась ему еще более женственной: такой приятно беззащитной, но одновременно с этим уже недоступной. Воспоминания в голове проносились со скоростью света, меж тем, ничего не оставляя за собой, будто этого никогда и не было, будто он проснулся уже спустя 6 лет и забыл весомую часть своей истории, а вместе с тем, и их историю тоже. Никто не слышал ее криков из-за шума улицы – он безнаказанно может выйти на воздух. Аккуратно обходя «бордовые солнышки», он пробрался к двери.
«Пальто, ключи, телефон, сигареты»
Каждый раз прокручивая в голове этот список, он надеялся, что больше не вернется сюда, однако всегда возвращался, когда был потерян или расстроен. Ее поддержка успокаивала, давала силы и надежду на светлое будущее.
«Теперь точно последний раз»
Наверное, он был зависим, как от алкоголя или сигарет, это не была любовь в привычном понимании. Он не хотел видеть ее в своей жизни, хотел прогнать подальше, как можно скорее, но каждый раз не мог, не мог отпустить в свободное плаванье без него, его мыслей и чувств. Приходя к ней домой, лишь чувство напоминания о себе наполняло душу детской радостью.
Он медленно спускался по лестнице старого Питерского коммунального дома, казалось, что что-то забыто, необходимо вернуться, забрать его себе. Его тянуло обратно к ней, тянуло туда, куда он не хотел.
«Нет, нельзя, нет, нет»
Будто наказывая себя за такие мысли, повторял и повторял с новой силой.
Дверь парадной распахнулось, и он вдохнул свежий воздух. На этот раз он пахнул по-другому: это был запах свободы, запах собственный, ни с кем неделимый. Приятно ощущаемый всеми рецепторами носа, запах чистоты и порядка, откуда пропала всякая грязь и пыль.
Улица жила, бежала куда-то за чем-то. В хаотичном порядке одни люди сменялись другими людьми, сигналили машины, откуда-то играла музыка, но все это было так вторично в его медленном мире, будто все вокруг ускорилось в несколько раз, и он один продолжал жить в привычном ритме.
Солнца не было видно, лишь маленькие лучи выглядывали из-за облаков.
«Привычная погодка»
Облокотившись на поручни моста, он бегло пробежался по окнам домов, дорогам, лицам людей, которые спешили жить не свою жизнь, птицам, которые уютно устроились на козырьках, дорогим машинам возле элитных ресторанов, откуда слабовольные девушки уезжают только в одном направлении. Его тяготило ощущение теперешней свободы, хоть и приятно отзывалось в глубине души.
«Так необычно»
До боли в груди эта свобода была новой, страшной от неизвестности, и тем самым манящей.
