Высокая, стройная, длинноволосая, молодая… Дама или барышня? Сразу не поймешь, как лучше назвать. Но одно безошибочно определялось с первого взгляда даже самым не искушенным в вопросах моды и стиля случайным прохожим – неброский, но внятный шик ее облика. Таким женщинам обычно завидуют. О таких говорят, что уж у нее-то все лучше не придумаешь. Было, есть и будет. Ну пусть так себе и представляют.
Швейцарский город Люцерн в лучах заходящего летнего солнца был прекрасен. Он казался игрушечным, созданным добрым волшебником по мановению волшебной палочки: взмах – и появился крытый деревянный мост с дивными картинами на потолке и яркими цветами по бокам, ведущий к старинной башне; другой взмах – и возникли удивительные дома на берегу бескрайнего Люцернского озера, простирающегося на четыре кантона страны. Рай для любознательных туристов. То, что все сотворено людьми, их упорным многовековым трудом, понималось, впрочем, быстро: достаточно было взглянуть на окружающие город горы, на вечно заснеженные Альпы в отдалении, на мощный величественный Пилатус, у подножия которого, по преданию, был похоронен Понтий Пилат – тот самый, что не спас Иисуса Христа от распятия, хотя и мог.
По озеру плавают лебеди, десятки белых прекрасных птиц бесшумно скользят по зеленоватой воде. Глаз не оторвать от них. Мост, ведущий от вокзала в старый город, заполнен машинами и людьми. Путешественники не знают, чем любоваться в первую очередь: последними бликами уходящего солнца, глубокой водой, меняющей цвет, розоватыми вершинами гор или мощным бегом реки Ройс, именно тут и впадающей в озеро.
Никому нет дела до одинокой фигурки, застывшей в раздумье. Молодая женщина стоит на чужом мосту у чужого озера со странным предметом, переливающимся на ладони розово-фиолетово-голубыми отблесками, и пытается вспомнить то, что составляло когда-то ее счастье…
Появилась она на белый свет первой из пятерых сестер-братьев чуть больше трех десятков лет назад в городе Москве, тогдашней столице экспериментального временного государства СССР. Родители дали своему первенцу красивое имя Регина. Вполне культурные молодые родители: папа новоиспеченный хирург, мама переводчица. Поженились сразу после окончания своих престижных вузов. Думали, что по любви. Уверены были. И, естественно, возник у любви плод. Сколько же счастья было! Не описать!
Родители не могли надивиться объявившемуся в семье чуду – маленькой девочке с солнечным одуванчиковым пушком на голове. Они все не верили, что сами зародили это безукоризненно прекрасное существо, все любовались ручками-ножками, тонюсенькими пальчиками-спичками с крохотными, но совсем настоящими ноготками, по форме абсолютно папиными. Их приводили в восторг ее синие глаза, реснички, бровки… Все у девочки имелось, как и полагалось, без отклонений. И все казалось великолепным.
Потому-то и стала она Региной. Но в обиходе, с легкой руки бабушки, звалась юная королева Рыжик из-за медного отлива волосиков, быстро отросших и превратившихся уже в два года в толстую упругую косицу.
Рыжиком она так и продержалась до школы. В детсаду – Рыжик, дома – Рыжик. А в школе с меткой подачи неизменного все одиннадцать лет соседа по парте Дениски стала она зваться Рысей.
– Потому что глаза, – объяснил Денька.
Глаза, огромные, зеленые, неподвижные, если пристально во что-то всматривалась, казалось, принадлежали хищнице-рыси. Денька даже принес в школу свою любимую книгу про разных лесных зверей. Глаза большой дикой кошки и цветом, и формой точь-в-точь повторяли Регинкины.
Потом про опасную лесную зверюгу школьные сотоварищи напрочь забыли. Просто училась вместе со всеми длиннокосая девочка с крыжовенными очами по имени Рыська. Вот и все. Без всякой романтики и метафор.
До школы, однако, надо было еще дорасти. В семье постоянно происходили радостные события: один за другим рождались дети. Родителям, видно, очень понравилось рассматривать плоды любовных трудов своих и восхищаться ими. Вот они и любопытствовали – кто и какой в следующий раз появится?
К первому Рыськиному классу их, детей, было уже четверо. Сестричка Сабиночка (да-да, где Регина, там и Сабина), иначе говоря, Птича, потому что, просыпаясь раньше всех, не орала, как сирена, а кротко ворковала в своей кроватке, терпеливо ожидая, когда к ней кто-нибудь подойдет.
Родился на белый свет братик, крепкий, громадный, оручий, требовательный, с огромными кулачищами и круглым пузом. Родители назвали его Егор, а сестры позже сократили гордое имя до более сущностного – Ор. Никто и не возражал – уж очень ему подходило такое имя.
Далее возник Дай. Даниил, если официально. Но «дай» было первым его словом, первым и главным – он всегда произносил его четко, внятно и выразительно.
Затем наступило затишье. Видимо, природа предоставила возможность собраться с силами их матери и отчасти Рыське: ведь на ее плечах, сколько она себя помнила, лежали обязанности по воспитанию братьев и сестер. Старшая – значит, должна. Почему должна – она тогда спрашивать не умела. Верила на слово. Ответственность чувствовала ровно столько, сколько помнила себя. Очень хорошо понимала, что заботиться о «накормить-одеть» обязаны мама-папа, а вот «занять-научить» почему-то должна была она. Хотя чему она могла научить? Откуда брались знания, как надо и как не надо? Вообще – откуда все это берется, понимание это: хорошо – плохо, нельзя – можно? Наверное, у девчонок это в крови, в фундаменте их женской сути. Приглядеть, обезопасить, уберечь. Правда, не у всех девчонок.
