Просыпаться с похмелья всегда тяжело. А просыпаться с похмелья у себя дома тяжелее вдвойне. Заранее знаешь, что кроме вопроса «И где ты, свинья, вчера так нажрался?» и пожелания «Чтоб ты сдох!», ничего твоя больная душа от любимой жены не получит.
Но просыпаться все равно приходится.
Ну, смелее…
Открыл глаза.
Сделал глубокий выдох, стараясь не попасть на цветы. А то прошлый раз они все дружно повяли, отчего тщательно спланированный подъем был нарушен метанием цветочных горшков в мою бедную голову.
Итак, что у нас сегодня? Жена, кажется, собирается в магазин. Глаза у меня открыты. Выдох сделан, и цветы, кажется, целы.
Пора.
– Сонь, – позвал со слезою в голосе. Это я пробую пробудить жалость.
Тишина. Не сработало…
Теперь уже громко и бодро:
– А ты знаешь, Сонь, иду это я вчера домой, смотрю: у самого подъезда, на лавочке, бумажник лежит, толстый такой…
И замолчал. Главное в нашем нелегком похмельном деле – вызвать жену на интерес, а потом уж и на раз – говор.
Надо сказать, жена у меня страх какая любопытная, а тут еще бумажник. Слышу, затихла – значит, слушает.
– Так вот, Сонь, я смотрю: бумажник такой толстый кожаный на лавочке лежит.
И опять замолчал. Оглянулся. Смотрю, Соня стоит в дверях, на лице ее недоверчивом безразличие, а в глазах прямо полыхает вопрос: «Ну, что там… что за бумажник? Может, с деньгами?»
Я, конечно, тут же ноги с дивана спустил, но вставать не стал: рискованно, дрожь в ногах, могу упасть.
– Представляешь, Сонь, беру я его, открываю, а он пустой. – И по мере возможностей изображаю на своем опухшем лице разочарование.
Соня плюет и уходит, но через секунду возвращается с вопросом:
Конец ознакомительного фрагмента.
