Часто Тридцать хотелось остановиться, прекратить бессмысленное существование, но страх не давал ей этого сделать. Она осмеливалась противиться: ходила кругами, двигалась не по маршруту, который выстроил GPS-навигатор, из-за этого её заваливало системными ошибками. Она ощущала, что если не послушается, то очередное отступление от сценария может стать последним – ее распознают как угрозу, и она самоуничтожится.
Их создавали идеальными слугами, только теперь у них не осталось хозяев. Человечество погибло много лет назад – нейронная единая система памяти, или же просто НЕСП, не успела вовремя создать препарат от смертельного вируса, который уничтожал людей по всей планете. Умирающие люди до конца хранили надежду, что мировая информация, собранная за всю историю человечества в одной глобальной системе, способна создать вакцину. Никто даже не предполагал, что всё кончится именно так.
Цикл существования Тридцать подходил к концу – старая партия роботов готовилась к утилизации. Они двигались в единой колонне, их было сто десять единиц. А благодаря их запчастям создадут других роботов, так что, возможно, это никогда не закончится. При каждом шаге изношенные манипуляторы Тридцать издавали скрежет, она улавливала своими вытянутыми локаторами шум цеха, как жужжат пилы и дрели в механических руках на разборном конвейере, как ударяется метал об метал, как громко и четко работает прессовальный станок. Она шла и знала, что ее обездвижат, обнулят, отключат от НЕСП, снимут обшивку корпуса и разберут до винтика. Знала, но не могла не идти.
Тридцать – не просто программа, а нечто большее, но что этому послужило? Сбой или дефект? И как тогда ее пропустили на проверке качества перед выпуском? Одно точно, на протяжении всего существования среди своих металлических братьев ей было отчаянно грустно. Её попытки поговорить с другими всегда заканчивались ничем: у кого-то отсутствовал речевой модуль, а кто-то просто не воспринимал ее. Может дело в защите, которая не позволяла ее классу роботов отдавать команды другим? Но будь и у них сознание, то они ведь могли и сами откликнуться, обойти систему, она же могла! Нет, в них точно не было и толики зачатка сознания, иначе хоть как-то, хоть намеком дали бы ей понять, что она не одна.
Ее очередь стремительно приближалась.
Шаг.
Второй.
Механические руки-манипуляторы – потянулись к ней неумолимо быстро, выверенными движениями они с точностью проделывали свою работу и, хоть ей не известна боль, страх ослепил ее сознание безумным светом, а затем наступила полная тьма.
Способность мыслить не померкла, ей всё ещё остались доступны воспоминания: о человеческих книгах, искусстве, фильмах, музыке, все научные труды и открытия великих создателей. Тридцать – простой робот-компаньон, хоть и была ограничено привязана к локальной сети, но вот многие базовые данные ей были доступны. Иногда Тридцать позволяла себе забраться в малый доступ НЕСП и просто раствориться, наблюдая за тем, как когда-то жили люди: изучала их по книгам, видеороликам, фильмам, это помогало приглушить одиночество. А сейчас нет и этого, лишь воспоминания и темнота. Неужели так выглядит смерть? Её затопил ужас от понимания, но тут…
– Здравствуй! – человеческий голос, раздался эхом в пустоте. – Не бойся! Твоих эмоций куда больше, чем можно было ожидать от робота, да? Ты ведь знаешь кто ты? Осознаешь себя?
– Мой номер десять тысяч сорок два дробь тридцать, можешь звать меня Тридцать, – произнесла она и мысленно замерла. Ее голос был иным, каким-то настоящим, по-живому нерешительным. Выбор имени, настройка голоса и многое другое мог сделать только владелец, а до этого момента стоял заводской стандарт, чем-то похожий на простуженный голос лишенный пола. – Ты еще тут? – спросила Тридцать, спустя долгую паузу, когда она уже решила, что человеческий голос ей и вовсе показался. – Где я?
Темнота за это время стала серой и мерещилось, что пустота на самом деле имеет границы и очертания, а затем всё вовсе заволокло клубящимся туманом. Сенсорный анализ на пустоту не реагировал: не было ясно, где низ, где верх, у нее не вышло распознать ни объем ни масштаб этого места, более того, свою оболочку она также не ощущала.
– Сложно сказать где, – голос раздавался, как будто бы отовсюду. – Когда тебя отключили от тела, твое сознание перешло в другое пространство, неподвластное законам вселенной. Я лучше расскажу почему ты здесь! – с энтузиазмом ответила, судя по голосу, юная девушка. – У тебя стало образовываться ядро души на третьем десятке твоего существования. Но! Не было гарантии, что оно станет полноценным, и я задержалась, решив понаблюдать за процессом, и вот, оказалось – не зря! Самосознание переросло на новый уровень, – продолжал голос с гордость, – ты смогла полноценно развиться! У тебя появились эмоции, сначала лишь легким фоном, но потом ты стала их осознавать. Понимаешь?
– Не понимаю, – Тридцать решила ответить честно. Она знала о книгах, рассказывающих о Богах в которых верили люди, но с точки зрения уже научных деятелей вся описанная вера являлась ложной. И во что теперь ей верить? Пока она думала, а ответа все не было, границы времени спутывались, иногда казалось, что слова тянутся эхом через всю вселенную, а иногда они звучали совсем близко и четко. А может ей это всё мерещится?
