Размышления даосских мудрецов
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Храним мы счастье в родном царстве и в родной столице,
Взглянуть на них лишь издали – и сердце замирает,
Таят в себе места, забытые, родные лица –
Картины всех минувших дней пред взором пробегают.
Пусть даже там скопление холмов или курганов,
Травой буйной заросших, где нам хочется проснуться
В далёком сне тех юных грёз из сладостных туманов,
Из десяти девять счастливыми могут вернуться.
На Родине мы воздухом той прежней жизни дышим,
И видим дорогие образы в местах забытых,
Когда мы виденное видим, слышанное слышим,
И вновь переживаем чувства тех времён прожитых.
Воспоминанья те – как башня десяти саженей,
Всегда видна, стоит, над горизонтом возвышаясь,
Любуясь ею, жизнь ведём в тени её видений,
Детьми, подростками благодаря ей оставаясь.
(О чём не говорил Конфуций)
Один монах буддийский жил в отрыве от народа,
В глуши самоусовершенствованием занимался,
В послушники взял мальчика по возрасту три года,
Живя в горах лет десять, вниз ни разу не спускался.
Когда спустились вниз, послушник существа там встретил:
Собак, волов, коней, птиц и животных прочих разных,
Спросил учителя: «А кто они»? И тот ответил:
– «Их создала природа для работ разнообразных.
Вот вол, к примеру, создан, чтоб на нём поле пахали,
Петух – чтоб возвещать рассвет, конь – ездить и есть просо,
Собаки созданы, чтоб дом и стадо охраняли».
Послушник лишь кивал в ответ, не задавал вопросов.
Тут девушка молоденькая мимо проходила,
– «А это кто»? – спросил послушник, на неё кивая.
– «А это – тигр, что всех приблизившихся, пожирая,
Костей не оставляет. Он ужасней, чем могила».
А вечером в горах монах послушника пытает:
– «И кто тебе понравился из всех, что внизу встретил»?
– «Никто, лишь тигр понравился, людей что пожирает.
Никак из головы не выйдет», – юноша ответил.
(Великое в малом)
Давно ещё скончался человек некий почтенный,
Его вдова с детьми старинной утварью владела,
Коллекция семьи в том городе была бесценной,
Чтобы продать её, друг мужа взялся сам за дело.
Он цену за коллекцию установил такую,
Что ни один из всех купцов не мог к ней подступиться,
Дождавшись, что семья покойного вот разорится,
Скупил сам по дешёвке всю, их обобрав вчистую.
Прошло два года, человек тот помер, умирая,
Забыл сказать её цену жене при расставанье,
Поэтому вдова и дети той цены не зная,
Доверили её продать другу семьи, без знанья.
Тот за бесценок приобрёл её и стал богатым,
Сказал кто-то: «Вот как с коллекцией всё повторялось,
Она как будто из рук в руки всем передавалась,
Второй за первым шёл, и он был меньше виноватым».
Мудрец же посчитал то рассужденье несерьёзным:
– «Что сказано для красного словца – не поученье,
Грабитель есть грабитель, даже если он не грозный,
Украденное красть – разве не то же преступленье»?
(Великое в малом)
Один начётчик старый шёл раз ночью по дороге,
И друга встретил, что пропал давно в болотах топких,
Но он был твёрдого характера и не из робких,
Спросил того, куда тот направляет свои ноги.
– «Служу я в Царстве мёртвых, – тот сказал, – в Нань направляюсь,
Чтобы схватить там одного, иду за негодяем,
Я в Царстве мёртвых поимкой злодеев занимаюсь,
Так что нам по пути, а заодно и поболтаем».
Шли вместе дальше, видят дом стоит, что покосился,
– «Это – писателя жилище», – дух сказал, кивая.
– «Откуда знаете вы»? – тут начётчик удивился.
– «Я знаю многое, – сказал тот, – не сказал б, не зная.
Обычно люди днём все за делами суетятся,
И, занимаясь глупостями, мозг свой иссушают,
Собой сами становятся, когда лишь спать ложатся,
Только во сне все спят, и ни о чём не размышляют.
Тогда их изначальная энергия выходит,
Как ценности из книг, что в нашей памяти хранятся,
Слова и мысли все, способные преображаться,
Что вместе с тем к сиянию вокруг голов приводит.
Вид у сияния бывает разный: и туманный,
И различимо-матовый, иль весь ярко блестящий,
Бесформенно-растянутый, иль хаотично-странный.
Зависит всё от формы той, что мыслит говорящий.
У мудрецов великих, вроде Чжэна (1) или Куна «2),
Что мудростью своей нас до сих пор питают,
Или писателей как Ма (6), иль Бяня (5), Цюя (3), Суна (4) –
Сиянье, чьё весь небосклон повсюду озаряет.
Сиянье их со звёздами сравнимо и луною,
У тех, кто следом шёл, похож на свет следов их знанья,
У тех, за ними кто – на отражённое мерцанье,
А у совсем посредственных – на блики над стеною,
Сиянье постепенно так нисходит, убывая,
Их ум светить способен, только знаний набираясь,
Мерцающим лишь огоньком, иль угольком сияя,
Как тусклый свет светильника в окошке отражаясь.
Сиянья видеть людям не дано, их видят духи,
В том доме, покосившемся, я вижу свет лампады,
Поэтому, считаю, что живёт среди разрухи
Писатель, чей талант способен заслужить награды.
Начётчик тут заметил: «Я всю жизнь свою учился,
Какое от меня тогда должно идти сиянье»?
Дух долго мялся, наконец, решил сделать признанье,
Сказал такое, что начётчик очень удивился:
– «Вчера я мимо дома шёл и обратил вниманье,
Вздремнуть вы прилегли, чтоб сил набраться для ученья,
Увидел я заученные вами толкованья
Всех классиков, их комментарии и изреченья,
