1. Глава 1
– Экзамен на столе, марэсса Калахан. А не у вас между ног.
Я дернула подбородком, заливаясь краской, и с ненавистью уставилась в холодные, голубые глаза.
Господин ректор сидел прямо передо мной – точнее, я перед ним. Он ведь специально приказал мне занять именно эту парту – в двух шагах от его учительского стола. Будто чувствовал – даже нет, знал! – что мои коленки будут сплошь обклеены шпаргалками – разумеется, невидимыми для постороннего взгляда и неопределимыми наощупь.
Заклятье «Шпора» – искусное изобретение кого-то из наших гениальных предшественников – спасло уже не одно поколение студентов Рутгердской Академии. Но сегодня, я чувствую, оно мне не поможет.
Тридцать пять человек в классе и как минимум пятнадцать из них списывают! Отсюда вижу, как Марлена ди Барес откинулась на спинку стула, чтобы удобно было, задрала юбку чуть ли не до трусов и скатывает целыми полотенцами.
Но нет! Этому гаду ползучему плевать на ди Барес. Ему нужна я. И завалить он хочет лично меня!
Потому что я «пустоголовая пигалица», «распущенная донельзя», «наглею не по дням, а по часам»… и так далее по списку. А еще я – Калахан. Не «ди Калахан», не «дю Калахан», а просто Калахан. Что само собой подразумевает, что в престижную Академию я попала за взятку, а не в силу какого-либо личного таланта. Потому что папочка мой, понимаете ли, «из нуворишей» – тех, кто везде и всюду пробивает себе дорогу деньгами, а не родословной и традиционными, семейными связями. Как будто это не одно и то же.
Вот поэтому господин ректор усадил меня сегодня прямо перед собой и с самого начала экзамена не сводит с моей скромной персоны цепкого, пронзительного взгляда.
Периодически он ухмыляется, замечая, как я ерзаю, пытаясь хоть как-то скосить глаза под стол, и с удовольствием объявляет о приближении конца экзамена – еще сорок минут, еще тридцать, двадцать…
Лично для меня ведь объявляет, уже представляя себе, как будет провожать меня до ворот Академии и передавать из рук в руки моему папеньке.
«Способности невозможно купить, мейр Калахан…» – довольно улыбаясь, заявит он. А папенька будет хмуриться, поджимать губы и метать глазами молнии, потому что ответить тут нечего – дура и есть дура, даром, что богатая.
И поеду я, горемычная, туда, куда по уговору с моим дорогим семейством должна была отправиться с самого начала, с самых моих шестнадцати лет – если бы не уговорила отца дать мне отсрочку. А именно – замуж за омерзительного, престарелого лорда Грааса, с которым меня обручили еще в детстве, чтобы приклеить к деньгам благородную фамилию.
Судорожно вздохнув, я сделала последнюю попытку вспомнить хоть что-нибудь. Хоть какую-нибудь важную деталь из истории Восстания Церберов и его подавления бравой Императорской гвардией. Но увы – все было бесполезно.
Лекция, по материалам которой составили Заключительный Экзамен, была мной полностью пропущена – нет, я не загуляла, и не проспала. Просто валялась в своей комнате с высокой температурой и не успела переписать материал.
О, если бы я знала, что именно этот мой пропуск станет причиной столь точного выбора экзаменационных тем, я бы, разумеется, отнеслась к делу более серьезно.
– Десять минут, марэсса Калахан… – раздался ненавистный голос у самого уха, заставляя подскочить на стуле.
И да, этот голос внушал мне не только страх, как я не пыталась убедить себя в обратном. Подлец умел говорить так, что мозги собирались в нестройную кучу и плавным, горячим желе стекались по позвоночнику вниз.
И он знал об этом. Не мог не знать! Именно поэтому пророкотал мне этим своим низким, бархатным голосом прямо в ухо, в пыль разбивая последние жалкие попытки сосредоточиться и хоть что-то из всего этого вымучить.
Не желая показывать, что с треском валю такой решающий экзамен, я закрыла от него экзаменационную тетрадь ладонью.
Однако пришла пора признать, что ректор выиграл в этой неравной борьбе. И ведь, надо же, почти год продержалась! Уже и специализацию выбрала – высшая дипломатия и языки Заморья.
Осталось сдать один единственный экзамен… и вот же непруха! Перед лицом отчетливо замаячила физиономия Генри дю Грааса – похотливая, помятая, сплошь покрытая морщинами…
Думая о Генри, мне почему-то все время представлялась одна и та же сцена – мы в ним в первую брачную ночь, в постели… я отворачиваюсь, пытаясь по уши накрыться одеялом, он же просачивается под это одеяло то рукой, то ногой, пытаясь обнять меня и прижать к себе... Наконец просачивается не только ногой, и по ощущениям я понимаю, что там у него тоже все в морщинах! Я слегка тошню себе в рот и бегу в туалет выплюнуть…
– Время истекло, господа студенты! – торжественным голосом объявил ректор. Будто сладкую конфету съел, судя по выражению лица.
***
Слезы тут же застлали мне глаза, но неимоверным усилием воли я сдержала их. Еще не хватало показывать ублюдку, что он довел меня до рыданий. Хотя вряд ли он считает, что в моих слезах виноват он – уверена, что в его искаженном представлении о справедливости, меня постигла карма за прегрешения моей семьи, посмевшей претендовать на высшее общество.
