Глава 1
Кира
– Нам надо расстаться.
– Я беременна.
Произносим одновременно. Только Лебедев вслух. А я мысленно.
В заднем кармане моих потертых джинсов лежит тест с двумя полосками. Пятый по счету. Ошибки не может быть.
– Кира, родная… дело не в тебе…
Обычно непрошибаемый, Никита мнется и избегает смотреть мне в глаза.
Плохой знак.
– А в ком?
Усмехаюсь хрипло и силой сцепляю пальцы. Не хочу показаться истеричкой, но что-то едкое, черное, кипучее бурлит в груди. Требует говорить гадости. Подталкивает швырнуть в красивое гладко выбритое лицо парня, стоящего напротив, какое-нибудь отборное ругательство.
Не швыряю. Молчу, закусив нижнюю губу. И все еще рассчитываю, что поймала слуховую галлюцинацию.
– Понимаешь… Даша ждет от меня ребенка.
Лебедев выдыхает глухо, со свистом. А у меня земля уходит из-под ног. Кто-то безжалостный резко сжимает сердце и выбивает весь кислород из легких.
– Мальчика? Девочку?
Спрашиваю зачем-то после тяжелой продолжительной паузы и улыбаюсь. Хотя сейчас моя улыбка наверняка напоминает оскал раненного животного.
– Пока не знаем. Срок еще маленький.
Судорожно сглотнув, отвечает Никита и сосредоточенно ищет на моем лице признаки подступающего припадка. Не находит. Закладывает большие пальцы за ремень идеальных со стрелками брюк и выдавливает бесполезное.
– Извини.
– Да ладно, Лебедев. Нормально все.
Снова ухмыляюсь. Покачиваюсь с пяток на носок и удерживаюсь от того, чтобы не похлопать его по плечу. Это будет явный перебор.
– Правда?
Рентгеновский взгляд. Высоко изогнутая бровь. Сомнение.
– Правда, расслабься. Рада за вас.
Откровенная ложь застревает в горле колким стеклом. Режет язык до крови. Медленно убивает. И я хочу сбежать подальше от разбирающего меня на запчасти человека до того, как слезы прорвут плотину и покатятся крупными бусинами по щекам.
Никита останавливает.
– Ты домой? Давай отвезу.
– Не надо. Сама как-нибудь.
Отчаянно мотаю головой и торопливо срываюсь с места. Несусь так, что ветер шумит в ушах, и в глубине души надеюсь, что Лебедев меня догонит, обнимет, успокоит. Скажет, что это все – нелепая шутка.
Не догоняет.
Конечно, он вернется к бывшей. Даша – перспективная девочка из хорошей семьи. Их отцы дружат. Я же короткий эпизод в его жизни. Глупый спор, который он выиграл, и который теперь можно забыть.
В подъезжающий автобус запихиваюсь с трудом. Он переполнен людьми – кто-то едет на обед, кто-то возвращается с учебы. Тесно, душно, жарко.
Проталкиваюсь к единственному свободному пятачку и прислоняюсь лбом к стеклу. Оно не приносит долгожданного холода. Тошнота подкатывает волнами. Проносящиеся мимо дома размываются.
– Девушка, вам плохо?
– Водитель, останови!
– Помощь нужна?
Надо мной склоняются люди, лица которых я не могу разобрать. Предлагают наперебой воду, влажные салфетки и чудом откуда-то взявшийся нашатырный спирт.
– Нет, спасибо. Просто голова закружилась. На улице станет легче.
Киваю с благодарностью и вываливаюсь на тротуар. Перед глазами мелькают разноцветные круги, желудок сжимается, и спустя несколько секунд меня выворачивает наизнанку.
Плохо. Гадко. Больно.
Хочется опуститься прямо на асфальт, свернуться клубочком и не двигаться, пока в ушах не перестанет гудеть губительное.
«Нам надо расстаться».
Просыпаюсь. Резко приподнимаюсь в кровати и отбрасываю в сторону одеяло. По спине катится липкий пот, ночная рубашка прилипла к телу.
Семь лет прошло с того дня, как мы с Никитой расстались, а я до сих пор вижу кошмары с его участием. Намного реже, чем в первый год, но все еще проживаю ту боль, что он мне причинил.
Острую. Адскую. Непереносимую.
– Успокойся, Кира. Это всего лишь сон. Просто сон.
Возвращаюсь к подобию порядка. Хлопаю себя по щекам и медленно опускаю ступни на пушистый ковер. Хоть до того, как прозвенит будильник, остается полчаса, лежать в постели бессмысленно.
Лучше наспех умыться и заняться чем-то полезным. Например, приготовить завтрак. Сварить кашу, неторопливо нарезать хлеб на ровные треугольнички, уложить сверху листья салата, ветчину, сыр, после чего отправиться будить сына.
– Митя, медвежонок, вставай. Опоздаем.
Полминуты смотрю на спящего сынишку, после чего мягко треплю его по плечу и не ухожу, пока он не начнет ворочаться и не распахнет сонные глаза – такие же большие и серые, как у его отца.
– Ну, ма-а-ам!
– Вставай, пожалуйста. У меня первый рабочий день после больничного. Ты же не хочешь, чтобы мама получила выговор?
– Не хочу.
Сладко зевнув, отвечает не по-детски серьезно Митя и топает в ванную. Никогда меня не подводит и понимает чуть ли не больше любого взрослого.
Вот и сейчас он старательно чистит зубы, одевается, собирает рюкзак и без особого удовольствия запихивает в себя кашу.
– Я знаю, что ты предпочел бы гамбургер. Но каша…
– Это источник сил на весь день. Знаю.
Сдвинув брови к переносице, мой медвежонок повторяет то, что я ему сто раз говорила, и забавно морщит нос, как это делал когда-то Лебедев. Митя с каждым годом приобретает все больше черт своего биологического отца, и это пугает.
– После уроков тебя дедушка заберет, а я вечером за тобой приеду. Хорошо?
Притормозив у школьных ворот, вслушиваюсь в обиженное фырчанье двигателя. Давно пора отвезти мою старенькую «Хонду» на техобслуживание. Но то сверхурочные, то простуда, то какое-нибудь семейное торжество.
