Алекс
Честно говоря, я не ожидал, что девчонка окажется настолько миниатюрной. А тут… Крошка, ни дать ни взять! Зато попка, словно орешек. Остановившись в дверном проёме, я уставился на её оттопыренный зад. Нагнувшись над широким кухонным столом, она увлечённо смахивала крошки и меня не замечала. Ножки точёные, лодыжки тонкие. Её не портила даже грубая форма горничной – серая, доходящая до коленок. Лицо её было сосредоточенным, будто бы в маленькой головке бродили какие-то глубокие мысли. Привалившись плечом к косяку, я стал наблюдать за ней, оценивая открывшуюся мне картину. Невольно усмехнулся. М-м-м… Изначально пользоваться предложением друга я не намеревался, но сейчас, глядя на то, как кошечка выгибает спинку, понимал, что поторопился. Грешно такой девочке не вставить…
Девчонка, тем временем, разогнулась и убрала за ухо прядку тёмных волос. Ладони у неё были маленькие, узкие – как раз то что нужно, ушки аккуратные. Ну надо же… конфетка! Когда Вандор показал мне фотографию, я даже подумать не мог, что оригинал окажется настолько хорош. И плевать, что не в моём вкусе! Вкус – понятие растяжимое. Попробуем – поймём. Мелковата, конечно, но оно даже к лучшему. Трахать такую – чистый кайф. Я снова посмотрел на её упругую попку и почувствовал, как напрягся член.
Недолго думая, подошел к девочке и надавил ей на спину, заставляя нагнуться ниже. Вскрикнув, она упёрлась ладонями в стол и попыталась вырваться. Сильная, мать её! Ну нет, дорогуша! Вначале мы тобой займёмся, а потом вали на все четыре стороны. Найдя край подола, я потянул его вверх. Кожа у неё была гладкая, шёлковая, бёдра точёные. Вся она напоминала натянутую тетиву лука – поджарая, гибкая. Я чувствовал её сопротивление и заводился от этого ещё больше.
– Не трогайте меня! – извиваясь, вскрикнула она.
Голос у неё был звонкий, с едва заметной хрипотцой. Чёрт! Меня даже это заводит!
– Заткнись! – приказал я, задирая её форму выше. Оголил ягодицы и с силой сжал. Содрал с неё трусики и похлопал между ног. Да-а-а…Боже… Давно я не ощущал такого возбуждения! Чувство, что яйца сейчас треснут! Девчонка же продолжала ёрзать. Уж не знаю как, но ей удалось повернуться ко мне лицом. Я увидел её глаза – огромные, зелёные, с густым частоколом чёрных ресниц. Скулы у неё были высокие, губы не слишком полные, но от этого лицо казалось только интереснее. Она смотрела на меня широко-распахнутыми глазами, грудь её тяжело вздымалась, из приоткрытого рта вырывалось шумное дыхание. Кровь ударила мне в голову, в паху натянулось так, что я едва не выматерился. Руки её скользили по столу, она пыталась отклониться, вот только отпускать я её не собирался. Уж точно не теперь, когда меня выкручивало от желания вбиться в неё по самое не хочу. Натянуть её так, чтобы кричала… Ухватив за подол, я было рванул её на себя, но внезапно в воздухе что-то блеснуло. Что за херь?! Не успел я опомниться, как плечо пронзила острая боль.
– Сука! – зашипел я, невольно разжав пальцы, и схватился за руку.
Она отпрянула, подалась назад, и боль стала совсем адской. Нож! Чёрт подери! Я смотрел на зажатый в её руке окровавленный кухонный нож и понимал – ей конец. Вот дрянь! Проклятая шлюха!
Нож выпал из её пальцев и с глухим стуком ударился об пол. Я чувствовал, как меж моих пальцев сочится кровь, ладонь девчонки тоже была в крови. Эта тварь захерачила мне ножом… Проклятая мерзавка без имени. Да когда друг узнает… Впрочем, ждать его я не собирался. Удавлю…
– Тебе конец, тварь! – прорычал я, пытаясь зажать рану, и сделал шаг к ней.
Она ещё сильнее вжалась в стол. Лицо её было бледным, только глаза горели нездоровым огнём. Я хотел ухватить её за шею, припечатать к столу и… Не знаю, что бы я сделал. Заставил бы её собственной кровью блевать. Эта гадина у меня хрипела бы в агонии… Но ей повезло – в кухню, разговаривая по рации, вошёл обеспокоенный сотрудник службы безопасности. Судя по всему, ребята друга поняли, что произошло что-то из ряда вон. Был бы сам Вандор дома, уверен, он бы пристрелил девицу на месте… Плечо… Стиснув зубы, я зарычал. Почувствовал, как меня ведёт в сторону.
– Мать его! – выругался я сквозь сжатые зубы, чуть пошатнувшись. Подоспевший охранник помог мне присесть, другой, появившийся следом за ним, ухватил девчонку и грубо швырнул её на пол к моим ногам. Та упала и почти сразу вскинула голову. Боится, сука. И правильно делает. Я посмотрел на неё сверху вниз и прищурился. Глаза остались единственным живым пятном на её бледном лице. Сама напросилась…
– Ты за это поплатишься, – процедил я, глядя ей прямо в глаза. – Ох, как поплатишься.
Она сглотнула. Ресницы её дрогнули. Кто-то из прислуги помог мне снять рубашку и принялся обрабатывать рану. Рука болела, а я всё смотрел на лежащую передо мной шлюху. Сегодня она сама себе подписала смертный приговор. Уж что-что, а этого я ей так не оставлю, пусть даже не надеется.
