Сегодня Петрович не пошел на завод и не испытал при этом ни малейшего угрызения совести. К своим пятидесяти с хвостиком годам он прогуливал работу всего несколько раз и всякий раз по чрезвычайно уважительным или неприятным поводам. Но этот день для Петровича был великим и долгожданным, он знаменовал собой начало нового, свободного от трудовой повинности этапа в жизни.
Петрович подлетел на кибертакси ко входу в солидное здание компании «Золотой ключик» в городской промзоне и распорядился ожидать себя неопределенное время. Это была безумная, абсолютно несвойственная ему расточительность, но сегодня он решил ни в чем себя не ограничивать.
Петрович чуть не поскользнулся на мраморных ступенях, прошел через вахту и быстро нашел нужную дверь. Он уже был здесь однажды, когда делал заказ, который можно было оформить дистанционно, но Петрович предпочитал личное общение в таких важных случаях. В тот раз отгул брать не пришлось – скрепя сердце он просто не остался на сверхурочные.
– Здравствуйте-здравствуйте! – вспомнила его и преувеличенно обрадовалась девушка-администратор. – Вы за роботом?
– А зачем же еще? – удивился Петрович.
И действительно, что еще делать рабочему человеку посреди буднего дня в конторе, обеспечивающей население андроидами-помощниками?
Робот был последней модели, красивый, без ненужной похожести на человека, с четырьмя фотоэлементами вокруг головы, корпусом из серого металлопластика и гнущимися во все стороны конечностями. На груди его красовался золотой логотип в виде старинного амбарного ключа.
– И как мне называть этого роберта… то есть робота? – переволновался от созерцания своего приобретения Петрович.
– Это уж как вам будет угодно, – буркнул очень деловитый техник, который распаковывал и тестировал аппарат.
Когда они с роботом вышли на улицу, Петрович заявил:
– Я буду звать тебя Роберт.
– Хорошо, хозяин, – голос оказался приятным и лишь слегка механическим, ровно настолько, чтобы можно было отличать от человеческого.
К ним подлетело такси, Роберт открыл дверь и застыл в ожидании. Петрович не сразу понял, что от него требуется. Потом понял, зарделся и полез на сиденье. Робот дождался, пока Петрович устроится, потом ловко забрался в автодрон сам.
– Послушай, Роберт, – попросил Петрович, – ты второй раз так не делай. Я тебе не директор завода или министр какой-нибудь.
– Слушаюсь, хозяин.
Такси набрало высоту и легло на курс.
Петрович смущенно пробормотал:
– Ладно, Роберт, ты можешь так делать. Разрешаю.
– Не понял, хозяин, что я должен делать?
– Ну там дверь мне открывать и все такое. В конце концов, я это заслужил за столько лет…
– Понял, хозяин.
– Вот только не надо меня так называть. Называй Петрович.
– Слушаюсь, Петрович.
Остаток пути они молчали: Роберт почтительно, Петрович растерянно – он совершенно не представлял, о чем говорить с роботом.
Слушателем первого курса ремесленного училища работников общего профиля Петрович, тогда еще совсем молодой и неопытный, пришел на заводскую практику. Петрович уже тогда был Петровичем, потому что Петрович – это была его фамилия, а не отчество. Так вот, совсем молодой Петрович посмотрел на то, как вкалывают опытные работники общего профиля, и расстроился. Вид у них, как ему показалось, был шебутной и угрюмый. Когда ему самому впервые дали несколько часов поучаствовать в самом легком трудовом процессе, расстройство превратилось в абсолютное экзистенциональное разочарование. Рутинная, тупая работа показалась ему тогда нестерпимой пыткой. Очень не хотелось почти всю жизнь, вплоть до достижения пенсионного возраста в восемьдесят пять лет, прослужить винтиком в бездушном заводском механизме. «Ну ничего, – поскольку выбора не было, оставалось только смириться. – Стану тогда инженером или управляющим. У них работа, наверное, повеселее».
Можно было пять лет отработать на заводе, накопить денег на обучение и пойти учиться дальше на инженера или управляющего, при этом продолжая работать на полставки. Но на это мало кто решался; все три года обучения предстояло жить очень скромно. К тому же в результате инженеры и управляющие низшего звена получали немногим больше простых рабочих. Но можно было пойти еще дальше, на третий или четвертый уровень заводской иерархии, – там уже начинались действительно хорошие зарплаты. Однако такой карьерный рост удавался лишь единицам из тысячи: нужно было обойти остальных претендентов в гигантском конкурсе, а потом выдержать еще три года стоического существования. Петрович решил идти до конца, он был очень амбициозным молодым человеком.
Оставалось лишь выбрать стезю: научную или управленческую – и двигаться к цели. Однако, понаблюдав за тем, как суетятся инженеры с вечно красными от схем и чертежей глазами и управленцы с глазами, выпученными и вечно бегающими по сторонам и тоже красными, видимо, от слез после очередного начальственного нагоняя, Петрович понял, что смысла упираться рогом ради карьеры все же не стоит.
