Я был высотой с фолиант, а моя кровать
опиралась на книжный шкаф Вавилон.
Там был латинский пепел и греческий прах,
смешались вместе басня, роман, фельетон.
Два голоса твердили уверенно, хитро и беспечно:
«Земля – это пирог, наполненный сладостью».
Это удовольствие вам будет бесконечным.
Аппетит ваш станет сравним необъятности.
Другой сказал: «Путешествуй во сне,
за пределами известного и возможного!»
Он пел, словно бриз с океана ко мне,
как неизвестный призрак, выл ничтожно.
Его ласкающий слух был всё же пугающим.
Тебе я ответил: «Да, мой голос! Гораций!»
Я бы назвал это исходом начинающим,
увы, с тех пор из-за роковых декораций.
Я отчётливо вижу странные миры воображения,
существующие в пустотах без света.
Это восторженная жертва моего зрения,
змеи следуют и скользят по ногам где-то.
Я приветствую с нежностью пророков
пустыни и моря, отдаю им почести.
Плачу на пирах и смеюсь на похоронах,
