Обычно предисловие пишут после того, как книга написана. А у меня все будет наоборот. Вот Андрей вчера позвонил и говорит:
– Папочка, может, тебя заинтересует такое дело?
Я спрашиваю:
– Какое такое дело?
– Ну я не знаю, я вот хотел бы, чтоб ты книгу написал, свои воспоминания, а я ее издам в хорошем переплете, и будем вручать на твое 80-летие всем родным, близким и знакомым.
Ну вот дети у меня думают, что я на пенсию вышел и очень скучаю – как будто мне делать нечего, я сижу, и вот у меня уже вроде трудовая деятельность закончилась, и нет никакой трудовой деятельности, и меня надо, чтобы я подольше пожил, загрузить какой-то интересной работой. И вот дочь загружает. У меня двое детей – сын и дочь. Все они уже взрослые люди, и вот заботятся – как бы отец от скуки не потерял интереса к жизни. Вот и говорит Андрей:
– Начнешь писать книгу, сразу у тебя появится интерес к жизни.
Но у меня вообще, откровенно говоря, и так интереса хватает. У меня и времени-то нет, чтобы я чего-то сидел и писал. Может, никто и читать не будет. Но он говорит:
– Это неважно, что не будут читать. Важно, что ты будешь ее писать.
Я говорю:
– Да, хорошо, попробуем, ладно.
– Ладно, этого мало, ты давай подготовь сетевой график работы над книгой, когда какие у тебя сроки, и чтоб к марту 2014 года ты книжку написал. Вот так сразу быка за рога. Дал согласие, полезай в кузов.
Вот и дочь тоже такая, она все план составит, а в основном этот план выполнения для меня. Она и для себя, конечно, его составляет. Вот такие дети. Они думающие и дают родителям теперь всякие советы, как жить, как думать, как что делать и т. д., и т. д. Вот я думаю, предисловие к моей книжке на этом может и закончиться, или я еще должен, как он называется, написать, какое-нибудь придумать такое, в начале книги печатается с правой стороны. И вот я помню, Пушкин, ли, написал это: «И ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет. Он бежит себе в волнах на поднятых парусах…»
И вот мой жизненный корабль к берегу-то уже и причаливать должен. Там все эти разные наши поэты великие, и тоже мудрствовали, Маяковский, например: «Любовная лодка разбилась о быт», и т. д., все из-за любви, но непонятно, как любовь может разбиться о быт. Любовь – это дар божий, святое чувство, а Маяковский значит, по-настоящему не любил. Господь не дал, поэтому и кончил плохо.
Так что начнем свои воспоминания:
«Когда это было,
Когда это было?
Во сне? Наяву?
На волне моей памяти
Я поплыву.
А время бежало,
Бежало с тех пор, счет
Теряя годам,
Меня все кидало,
И здесь я, и там»
Муз. Давида Тухманова
Слова Гильена Н.
Перевод Тынянова.
Полагаю, пора перейти к своим воспоминаниям. Предисловие можно переработать потом. Я думаю, что вся моя книга будет разделена на несколько частей, связанные, с определенными периодами моей жизни и событиями, которые проходили у меня по жизни – встречи, разговоры, дела, и так далее.
Вот, я перехожу к первому сюжету, но до этого я должен несколько слов сказать, в каком положении я нахожусь сейчас. Нас трое, мы сидим на деревянных ящиках, вечером уже темно, перед нами горит костер, который Юра-китаец зажег. Он разломал три ящика, сложил и зажег. Пламя освещает лица еще двоих человек: Пети и Коляна. Мы сидим и бомжуем. Но никакие они не бомжи… Просто Юра-китаец, Петя и Колян выпали из современной системы, не смогли уловить момент, перестроиться, вот и опоздали к разделу пирога. Всю жизнь строили светлое будущее. Вот оно и наступило на ящиках в виде трепещущего пламени костра около платформы Рабочий поселок.
Юра-китаец – работник Мосфильма, занимался звукозаписью, участвовал во многих картинах. Колян ранее – Николай Иванович – работал в Госплане. А последний мой собеседник Петюнчик работал во Внешторге. Мы договорились, что каждый из нас должен рассказать историю своей жизни.
Я хотел бы начать с себя, потом перейду и к другим моим собеседникам. Как говорится, велика беда начало, для начала надо сказать о рождении и о детстве.
Родился я, по нынешним понятиям, довольно давно – в 1934-м году, по паспорту написано: село Александрово Рязанской области. Вообще-то, я родился не в селе Александрово, а в селе Редькино, потому что это единственное место, где был роддом… Почему получилось так, что я родился в селе Александрово? Потому что, когда меня привезли из роддома, председатель сельсовета и мой дед сидели за столом, поговорили немного и решили, так, родиться я должен в Александрово и что крестить меня будут в Александрово. Был конец мая, Григорий Иванович, председатель сельсовета, высокий старик, важный, представительный, седой, вид как у генерала и прихрамывал, хромал на одну ногу Они с дедом выпили, и выписали мне свидетельство о рождении метрику. Такая бумажка, даже и смотреть-то на нее жалко… Просто какая-то квитанция о моем рождении, и все.
Но село Александрово было довольно большим: сто пятьдесят дворов, церковь, заросшая густыми кустами сирени и жасмина. Церковь была поставлена так, что видно эту церковь было со всех сторон. Когда солнце вставало на востоке и освещало лучами крест, колокольню, крышу, купола, то все вокруг освящалось каким-то божественным светом. Как удивительно раньше умели строить, выбирать святое место без геодезии, без всяких там топографических карт. А построят храм, становится понятно, что лучшего места не найти. Храм виден издалека, с какой стороны не подходи.
