Если москвичей испортил квартирный вопрос, то Лену он уничтожил.
Это была уже четвертая квартира за два неполных месяца. Коробочки для жилья менялись у девушки чаще чем пресловутые перчатки. Хозяева этой квартиры, даже не квартиры, а двух комнат обещали славяне-квартирантке на «долгий срок» и «полную тишину», которая в Ленином списке условий стояла первым пунктом и была выделена жирным. Про соседей сказали «приличная молодая пара», «тихие» и «часто в разъездах». Пришлось поверить на слово, так как сроки с переездом поджимали и особо привередничать не приходилось, тем более, устраивало все – недалеко от метро, третий этаж и даже номер квартиры – 21. Очко! Глядишь и повезет на этот раз…
Лена въехала глубокой ночью, сразу после смены (Она работала в Останкино) из последних сил заволокла в комнату баулы, наспех застелила диван свежим бельем (хоть что-то) и закутавшись с головой в одеяло, забылась глубоким сном с надеждой на счастливое завтра.
Утро наступило. Но как-то не так как хотелось. Вместо обещанного приветливого солнечного луча с восточной стороны окна, Лену разбудил… запах сигарет. Тот самый всеми фибрами ненавистный, въедливый, проникающий глубоко в носовые пазухи, нарушающий всяческие границы, особенно раздражающий, когда его пускают впереди тебя идущие прохожие. Как будто им насрать на окружающих, идут и сосут свою махорку.
Как же она ненавидела этот запах! И особенно с утра, и тем более в квартире, где ремонт делали лет двадцать назад, в которой до блеска засаленные обои впитывали в себя любые запахи, консервируя и приумножая и без того спертый воздух. Потому что неприятные запахи (жаренного масла, застиранного белья) липли к её волосам и одежде, так же быстро и намертво, как к некоторым женщинам липла беременность. Раз и залетела. А к Лене цеплялись дурные запахи. Наверное, потому что, как говорил отец, не было в ней «запаха женщины, что сводит с ума мужчин». А если и был запах женщины, то такой слабенький, неуловимый, как и сама Лена, которые не выдерживая натиска курящих людей, сдавался.
«Интересно, как долго это будет продолжаться, а, если я еще чуть-чуть полежу, может запах исчезнет, растворится?» Но чем дольше она лежала, тем неприятнее становилось. Вчерашнее еще свежее белье стало казаться грязным и помятым. Она чувствовала это каждой порой своего тела. Лена принюхалась к волосам. «Ну так и есть, надо будет ползти в душ. А потом будет еще хуже, от влажности… Боже, за что мне это». Но пришлось все-таки встать, чтобы посмотреть, что за мудак портит с утра воздух.
Она натянула на себя шорты и выглянула в окно, выходящее на балкон. Уперлась хмурым взглядом в спину мужчины. Облокотившись на перила мужчина курил и да, так и есть, курил и потряхивал пепел прямо на улицу, на головы прохожих. Она сразу узнала в мужчине соседа. Хозяйка при заселении показывала и трясла перед носом его фотографию, его и его жены – «приличные люди, очень приличные».
«Какая сволочь! А ведь клялась и божилась, что соседи некурящие! Лену слегка тряхануло от мысли, что придется съезжать. Крайне разочарованная она постучала по стеклу. Мужчина, услышав за спиной звуки, обернулся и машинально выбросил недокуренную сигарету «за борт», как нашкодивший подросток.
Лена не сказала бы про себя, что она особа строгая, но сосед выглядел виноватым. Он помахал девушке в знак приветствия.
– Вы наша новая соседка? – скорее по губам догадалась Лена о чем кричит сосед. Она и не думала открывать окно, чтобы, не дай бог, еще больше не напустить в комнату остатки сигаретного монстра.
– Я Дима, простите, если тут накурил.
Лена продолжала недовольно молчать.
– Так-то я не курю, – Дима замотал головой, – не, не, сам не люблю, когда курят. И, как говорят, для пущей убедительности, показал жестом как курят и снова покрутил головой в разные стороны. «Нет, нет, нет».
Глядя на то, как сосед энергично машет головой, у Лены отлегло от сердца. «Может, и правда, некурящий, подождем-ка с переездом».
– Но понимаете, – сосед приблизился вплотную к окну, за которым стояла Лена и практически прокричал, – но сейчас моя жена в больнице. Рожаает. Понимаете. Нервничаю!
Шта?!!!
Лена заскрежетала зубами от злости. «Сука!» – в сердцах обругала она хозяйку, и риелтора, и всех причастных к аренде квартиры.
– И сейчас к нам должна приехать моя мама, – продолжал кричать за окном сосед.
В квартире раздались настойчивые звонки в дверь. Один, другой, следующий без перерыва.
– Кажется это она! – соседа смыло с балкона, видимо, побежал открывать мамаше.
Лена вернулась на диван, подсчитывая, надвигающиеся бедствия: курящий по утрам сосед, новорожденный ребенок, пожилая женщина, которая «свекровь» и «яжемать» на кухне, три, четыре и пять! Это было настолько ту матч, овер, до хуя, что Лена по привычке (да, была у нее такая привычка) провалилась в сон. «Когда не знаешь, что делать, ляг – поспи».
– Мама, мне кажется я умираю, – босоногая десятилетняя девочка в пижаме стоит и трясется от страха у изголовья кровати, на которой спит мать.
– Не говори глупости, – с раздражением сквозь сон отвечает мать, – иди спать.
