Мама чуть ли ни с детства твердила, что характер у меня боевой, а потому и мужчина мне нужен такой же. Не тряпка, которую я буду сжимать, как мне хочется, а настоящий волевой мужик. Я её слушалась, путалась с мужланами, дерзкими и сильными. И каждый раз сама оказывалась тряпкой. Меня топили в затхлой воде, выжимали до скрипа, смывали мною годовую грязь, швыряли в ржавый тазик с мусором и забывали на месяц. Я иссыхала, задыхалась в пыли, корчилась, оставаясь в том положении, в котором меня согнули, и терпеливо ждала, пока кто-нибудь снова нальет в таз воды. А затем всё повторялось.
Сегодня утром я впервые за долгое время не нашла на своем теле синяков. Странное чувство, хоть так и должно быть. Довольно улыбнувшись зеркалу, я похвалила себя за смелое решение. Потребовалось три года, чтобы оставить хорошую должность, сдать в ломбард все ценности, что имела, снять деньги с его счета и убраться из Нижнего Новгорода в город помасштабней. Пускай ищет, если хочет. Но если снова появится предо мной, я всажу нож ему в ребра. И не ошибусь, целясь в жестокое сердце.
Так я думаю, вспоминая всё, что эта сволочь сделала со мной, но самый мой большой страх, что Костя меня найдет.
Я была из тех немногочисленных женщин, что однажды обстригла свою тёмно-каштановую косу под карэ и ни разу об этом не пожалела. Как только волосы начинали касаться плеч, я отправлялась в парикмахерскую. Я всегда считала, что губы у меня тонковаты, но когда появилась денежная возможность их изменить, вдруг приняла эту свою черту. А со временем всё чаще стала подчёркивать губы вишнёвой помадой. Оттенок скорее напоминал переспевшую черешню. И вот, к тридцати, видя себя в отражении окна небольшого ресторанчика, я осознала, что комплексовала зря. Губы горели красным и вовсе не терялись на овале лица.
Как только я шагнула в зал, подруга кинулась на меня и стянула худощавые руки в крепких объятиях.
– Ритка! – протянула Ира, стискивая меня ещё сильнее. – Ну, наконец-то ты добралась!
– Да! – Я с трудом втянула воздуха через улыбку. – Наконец-то! Привет!
Я всегда завидовала везению подруги. У Ирины была суперспособность оказываться в нужном месте в нужное время, так ещё и с достаточным количеством навыков. С тех пор, как она переехала в Москву после учёбы, все её случайные знакомства оказывались полезными. Может, дело было в том, что девушка понимала, как устроена жизнь и крутилась без остановки, лишь бы не тонуть в молоке, а взбираться вверх по маслу. Красавицей её назвать было сложно, но ютилось в ней что-то такое, что притягивало людей на достаточное количество времени, чтобы её провожали по уму без встречи по «одежке».
Одежка имелась невзрачная. Русые волосы девушка всегда носила распущенными и подкрученными в крупные волны, поскольку ежели собирала их в косу, то толщина её не превышала указательного пальца. Круглое лицо, неаккуратный нос, чуть приличнее картошки, и непримечательные серо-голубые глаза – делали её типичной представительницей чистых славянский пород. Глядя на родителей Ирины, я всегда думала, что для красивого потомства каждому из этих людей нужно смешать свою благородную кровь с любой дворнягой.
В средней школе Ира была девочкой пухленькой, к выпускному привела себя в форму и с тех пор жила в одной вечной диете, твердя «Жирные бывшими не бывают». Из-за боязни снова стать ребенком для дразнилок она выстругала из себя доску на узких, но стоить заметить идеально ровных и длинных палках.
– Так, значит ты насовсем? – удивилась Ира, усаживаясь на высокий барный стул.
– Получается, насовсем. – Я тоже устроилась у бара, сложив на мраморной стойке ладони. – По крайней мере, в Нижний возвращаться не собираюсь.
– Ты что, ушла от своего? – Подруга сморгнула удивление с ясных, обведённых серыми тенями, глазок.
– Да. И если он будет спрашивать у тебя, где я, не говори, пожалуйста.
– Ладно, ты меня знаешь. А в чем дело?
– Мы не очень мирно расстались. – Я бессознательно впилась ногтями в барную стойку. – Он не хотел.
– Вот это да! Я в шоке, если честно. Вы всегда казались мне идеальной парой. Да и не только мне.
– Ну, так бывает. На самом деле идеальными наши отношения не были, даже наоборот. – В моей голове замелькали картинки, жуткие и вызывающие тошноту. Я машинально скрестила руки на груди, чтобы укрыться от воспоминаний.
– Ну да, ну да. Чужая жизнь – потёмки. – Ира обернулась в поисках бармена и, заметив в углу сухого черноволосого парня, сказала: – Виталик, ну что стоишь? Латте нам намути!
– Ладно, что было, то было. – Я дождалась, пока подруга снова вернётся к разговору. – Я к тебе за помощью, ты догадалась, наверно.
– Есть такое предположение. – Поджала розовые губки Ира. – Жилье? Работа?
– Второе. Жилье я нашла, а вот с работой проблема.
– Понимаю. Как тебя вообще с твоей должности отпустили?
– Ну, выбора у них не было. Решила начать новую жизнь, отрубить все концы.
– И чем думаешь в Москве зарабатывать?
– Хотелось бы тем же. Снова начинать с низов не хочется, даже в новой жизни, понимаешь? – Для убедительности я нахмурила брови, которые в последнее время стала подкрашивать острым уголком, дабы вытравить с лица мягкость.
