1. ...
Игорь Осипов
Охотники на попаданцев
2. Глава 1. Новое начало
– Скверно, – произнёс я, слушая звуки выстрелов, раздающихся из-за угла и отдающихся эхом-рикошетом за спиной. – Сдаваться они не намерены.
Я достал из внутреннего кармана хронометр на цепочке и щёлкнул подпружиненной крышкой. Часы были трофеем, доставшимся от одного из попаданцев. Сей предмет я не включил в опись при досмотре и взял себе. Так многие делают.
Сам же хронометр был весьма любопытен. В стрелки и риски часов встроены тончайшие цилиндрики с радиоактивным газом, отчего фосфорное стекло микроскопических ёмкостей непрерывно сияло призрачным зелёным светом, и не требовали батареек для подсветки. Циферблат был обычный двенадцатичасовой, а вот нарисованный на крышке календарик состоял из тринадцати месяцев по двадцать восемь дней каждый.
– Уводи людей! Уводи, скорее, тудыть тебя растудыть! Попаданцы на сей раз дурные! Брать силой будем! – разнёсся вдоль улицы крик, подхватываемый эхом, отражённым от боязливо прижимающихся друг к другу домов, раскрашенных каждый на свой лад, отчего казалось, что это не улочка, а лоскутное одеяло, развешенное на высотных фонарях.
Команды унтер-офицеров смешивались со звуками, рождаемыми непривычными вещами чужаков и их гортанными воплями. Четверо городовых в мокрых шинелях и фуражках, с шашками на перевязях и кобурами на портупеях стояли, загораживая любопытным прохожим путь.
– Куды прёшь?! – кричал один из них на старающегося проскочить мимо заслона паренька в сером плаще. – Сказано же нельзя!
– А что там?
Полицейский не ответил, лишь достал свисток, громко и противно в него свистнул, а потом снова начал кричать.
– Назад! Все назад!
Растерянный извозчик в цветастой жилетке и вязаной шапочке тянул за поводья не менее испуганную, тяжело дышавшую лошадь, стараясь увести животину за полицейский кордон. Кобыла водила ушами и таращила большие карие глаза, освободившись от привычного уже бремени в виде старенькой двуколки, брошенной сейчас у бакалеи.
С пасмурного утрешнего неба моросил дождь, противно ложась водяной пылью на лицо и руки, пропитывая одежду и заставляя блестеть брусчатку, погашенные уличные фонари и подоконники домов, словно те натёрли мастикой.
Я спрятал часы и достал небольшое зеркальце в золотой оправе, крепившееся к пуговице длинной золотой цепочкой на манер пенсне, а потом выставил из-за угла. Шестеро ряженных в чёрные одёжи бородачей торопливо ломали парадную дверь трёхэтажного жилого дома, где на первом этаже размещалась бакалейная лавка. Они были непривычно вооружены. Ранее уже доводилось видеть подобное оружие, и хотя оно, несомненно, представляло интерес для тайной канцелярии, но ежели не достанется нам, то больших печалей не будет.
Эти чужаки были весьма зло настроены, и в доме сразу же раздались выстрелы и женские крики. На брусчатке уже и так валялось два убиенных мещанина, чья вина перед чужаками заключалась лишь в том, что горожане попались им на глаза. Устав поимщиков гласил, что в такой обстановке церемонии выписывать не надобно, только силой захватить пришлых. Но всякое бывало. Даже с дикарями договаривались.
Я посмотрел на мужчину, неподвижно лежащего на мостовой. Кровь медленно вытекала из-под него, пропитывая сюртук и наполняя собой зазоры между булыжниками. Его застывшие навеки глаза удивлённо смотрели в небо, словно пребывая в неверии, что он так скоропостижно мог скончаться. Другой же, наоборот, свернулся калачиком, держась в последние секунды за простреленный живот. Убитых было жалко. Они не заслужили такой участи. Вот если бы сами лезли под колёса поезда или прыгали с моста, тогда я бы лишь плюнул в сторону самоубийц и тех, кто сожалеет об их кончине.
Из подворотен выглядывали испуганные люди, негромко переговариваясь и показывая руками. Даже здесь слышался нестройный гомон. А на приставленной к двери аптеки скамье сидела и захлёбывалась плачем женщина, которую сейчас пыталась отпаивать успокоительным настоем наша сестра милосердия. Антонина ласково приговаривала и гладила горемычную, чей муж сейчас лежал на мостовой перед захваченной бакалеей.
– Бегом! Бегом! – донеслось сзади, заставив меня снова обернуться и посмотреть.
Сюда бежал взвод кирасиров, штатно приписанный к нашему отряду из дислоцированного на окраине города полка. Солдаты в тяжёлой экипировке глухо топали по мостовой коваными сапогами, держа в руках самозарядные винтовки Мосина шестой модели. На стальных наплечниках, выкрашенных в цвет хаки, чернели нанесённые по трафарету номер полка и воинские чины, а на правой стороне нагрудной брони белела небольшая эмблема ударных частей – череп с перекрещёнными костями в чёрном круге. Кожаные ремни с воронёными застёжками, что держали усиливающие механизмы и элементы доспеха поверх снабжённого электрическим приводом шарнирного каркаса, были плотно подогнаны. Висящие на толстых шнурах подсумки оттягивали обоймы с патронами и гранаты. Матовая поверхность механических кирас у многих поцарапана или несла вмятины от револьверных и пистолетных пуль. Всякое бывало.
И всё же, невзирая на риск, солдаты не взяли с собой полагающиеся по уставу тяжёлые штурмовые шлемы, похожие на помесь рыцарских турнирных и тех, что используют водолазы. Сейчас они нацепили на головы обычные пехотные каски.
